5

Ну как можно пройти мимо книжки с таким названием?!
Начинаешь читать: а там по-доброму смешно.
Потому что

Вадик Свечкин очень похож на одного из первых наших космонавтов. То ли на Белку, то ли на Стрелку. Не помню точно, кто из них был лайкой. Кажется, Белка.Особенно похож Вадик зимой – в шубе и шапке с крепко-накрепко подвязанными ушами.

Потому что

Мне он признался, что всю ночь до самого утра летает во сне, во вселенной, и ему надобно время для спуска на Землю. Иначе просто то не разумеет, куда попал.

Вадик - в ушанке на обложке, и этот рассказ, наверное, самый смешной из всего сборника.Другие рассказы будут уже совсем другие, но все они будут теплые, грустные, задумчивые, точные и поразительно глубокие для детских рассказов.
Даже для снежного человека место найдется, который вовсе и снежный человек, но только один в городе умеет добывать живую воду.
И каждый рассказ будет по капле смывать глухую тоску, откуда-то навалившуюся в воскресный день и заставившую открыть детскую книжку с таким чудным названием.
Но ни рассказ "Березовое чучело" (потому как про чучело), ни повесть "Колесо племени майя" (потому как книжки про индейцев - это не моё) читать не захочется. И не будет хотеться долго - ровно один день.
Назавтра откроешь Колесо и вчитаешься в историю нескольких поколений Майя, Колесо пойдет со скрипом, но отложить книгу в сторону уже не удастся. Потому что интересно, с грустинкой, юмором, фантасмагорично, а в результате - очень доверчиво: да, так было; да, так могло быть.
А потом дочитаешь-таки "Березовое чучело" и сборник поразит своей великолепной компановкой.
Потому что собранные под одной обложкой люди майя и дети создают поразительное настроение контраста и гармонии.

Ближние боги помогают в этой жизни или, наоборот, слегка вредят, по настроению, – объяснял Эцнаб. – Однако в вечной жизни одна тебе опора – Цаколь-Битоль! Он бережет тебя. Только с его согласия можно покинуть колесо времени и уйти в свет, сделавшись частью Творца и Создателя.

И тут Вадик застенчиво сказал:– А на прошлой неделе меня Люба Черномордикова укусила.Да, Люба это, конечно, не еж и не бурундук, не таракан и не пиявка. Повезло Вадику! Не каждого человека кусала такая красавица, умница, отличница.

Безусловный контраст и полная гармония. Настроение? Отличное, с вот такой вот нотой:

Колесо времени вращалось бесшумно, и казалось, что годы едва покачиваются на месте, шурша чуть слышно, как прибрежные камыши.

Лучшая детская книга, прочитанная мной за последнее время.

Дальше... Просто попробуйте прочитать

Недолго дядя Сашко радовался. Сначала он заметил, что Вадик сменил песню Вместо известной и понятной, про скафандр и чу-чу, бессмысленно тянул за хвост, как изверг, одно и то же – «У меня в груди Анюта! У меня в груди Анюта!».
Уже тогда дядя Сашко задумался, не выдрать ли Вадика на всякий случай, профилактически. И пока колебался, обнаружил невзначай в поленнице дневник с отметками за последнюю четверть. Сперва он смутился и даже покраснел, приняв за свой старинный, который еще в пятом классе закопал на метр под землю. А когда сообразил, чей это, схватил свежеколотое полено и устремился на задний двор, откуда слышалось – «У меня в груди Анюта!».
Не имея дурных предчувствий, как мирный рыболов перед внезапным ураганом, Вадик перебирал снасти – разматывал бороду на леске, потихоньку напевая про Анюту. И вдруг неведомая сила содрала с табуретки, взметнула в нежное весеннее небо. Вадик решил, что сейчас же, наяву вылетит в открытый космос, но завис едва ли выше кустов крыжовника. В крепкой руке папы-лесоруба он болтался, будто мешочек со сменной обувью.
– Какая Анюта, щенок?! – тряс его дядя Сашко, как внебрачного сына знаменитой Белки. – Что за Анюта?! Сознавайся, паршивый кутенок, кто у тебя в груди!
Опутанный с ног до головы леской, вытрясенный, точно половичок, Вадик пропел:
– У меня в груди, Анюта, – и поддельно всхлипнул, – скрыта русская душа…
Такого откровения дядя Сашко никак не ожидал. Он вообще терялся, когда речь заходила о душе. Особенно когда о русской. Сразу остыл, как борщ на морозе, бережно опустил Вадика на табуретку и запечалился, поглаживая полено.
– Знаешь ли, сынок, – вздохнул он, припомнив дневник и туманное слово «педагогика», – песня, конечно, хорошая, но Анюта тут все равно лишняя. Лишняя, лишняя, сынок. Куда лучше будет – у меня в груди, папаша, скрыта русская душа! Да и почему, – вновь нахмурился дядя Сашко, – она у тебя скрыта? Русская душа должна быть нараспашку. Крепко запомни, сынок! – И легонько постучал поленом по лбу.