5

Прежде у меня был главный любимец -бытописатель советской интеллигенции первой половины ХХ-го века. Корней Иванович Чуковский. Теперь появился ещё один – Анатолий Борисович Мариенгоф.

«Боже, как прекрасен его русский язык!!!» - восторгалась я на каждой странице! Какие образы, метафоры, какая наблюдательность и точность! А когда книга перевалила за половину, я стала восторгаться уже не только и не столько литературностью, чистотой, правильностью и богатством языка, сколько человечностью, мудростью, какой-то философской примирённостью со всем, что было в его жизни. А в жизни было много всякого – невыносимо трагичного и очень радостного.

Самые сокровенные свои переживания (про самоубийства единственного сына Кирилла и друга Сергея Есенина) он описывает так горько, так безысходно, но при этом так деликатно для читателя, так аккуратно, без надрыва и стенаний, что чувствуется за этим его огромная рана, но и огромная стойкость, принятие жизни во всех её проявлениях.
Мариенгоф близко дружил с Есениным. Одно время они даже жили вместе. Про Есенина написано не так много (теме дружбы, ссоры и примирения с поэтом посвящена другая книга - «Роман без вранья»). Но даже из этой малости выпукло проявляется образ Есенина, совсем не «деревенщины-простачка». И про Айседору Дункан всего пару абзацев. Но и они развенчивают устоявшийся миф про великую танцовщицу и любовь поэта к ней.

Небольшие зарисовки – но как точно они характеризуют время! Вот красноармейцы устанавливают пулемёт на крыше их дома, и шальная пуля убивает отца… Вот идёт поэтический диспут, и Мариенгоф кидает критикам: «Вы просто пар над супом!»… Вот Мейерхольд жульничает, изображая больного, чтобы в творческих дебатах сбить противника с толку… Вот Маяковский бьёт чечётку в кабинете бухгалтера, чтобы тот выплатил ему деньги… Вот жена Качалова запрещает тому на улице декламировать «Фауста», чтобы горло не застудить… Вот Есенин восторженно предлагает крестить сына Мариенгофа в шампанском… И такие маленькие эпизоды составляют всю эту книгу, как мозаика сливаясь в большую, многоцветную картину, которая отражает приметы времени – бурного, неистового, яркого и трагичного.

«Уж такая была верующая эпоха. Политические вожди верили в мировую революцию, поэты — в свои молодые стихи, художники — в свои бунтующие кисти, режиссеры — в свои спектакли с потухшей рампой и прожекторами, вспыхнувшими под потолком. В эту эпоху даже в Бога не верили с дерзкой верой в свое безбожие».

Источник