5

Наверное, у каждого из нас сложились свои представления о представителях многих стран.
Когда я слышу французскую речь, сразу представляю себе галантного кавалера, который осыпает дам изысканными комплиментами. Причем параллельно он складывает в уме странные французские числа а-ля четыре раза по двадцать, десять и пять минус четыре раза по двадцать и шесть. Кстати узнав о таких забавных правилах счета, я сразу поняла, почему именно Франция дала столько великих математиков, и, изучая математический анализ, то и дело наткнёшься то на Фурье, то на Лагранжа.
Немцы, на мой взгляд, это в первую очередь Ordnung. Даже переводить на русский это слово как-то не с руки, ведь нашему самому идеальному порядку до Ordnung далеко. Ну и, конечно, немец в душе - романтик, в каждом из них живут Гофман и Гёте, а иногда они должны превращаться в Ницше или Шопенгауэра, ну и, конечно, все эти метаморфозы должны происходить под прелюдии Баха.
А теперь давайте закроем глаза и произнесем: «Британия».
У кого-то возникнет образ Шерлока Холмса, кто-то сразу улыбнется, вспомнив книги Вудхауса, а у кого-то всплывают в памяти цитаты Черчилля. Но, согласитесь, кого бы ни рисовало наше воображение, это будет, как прекрасно заметил Джордж Микеш, «гомо сапиенс с ортодоксальной ментальностью».
Мне, как человеку, который любит умного Дживса и «внушающего надежды» Вустера, было очень интересно читать описание жителей туманного Альбиона Джоржа Микеша. Почему?
Во-первых: прекрасный юмор и наблюдательность гармонично сочетается с любовью к англичанам. Да, он говорит об их недостатках и странностях, но они вызывают улыбку, а не раздражают.
Во-вторых: наконец-то я нашла ответ на вопрос, который меня мучает уже лет десять. С тех пор, как я из родного Питера, города с прямыми проспектами, переехала в Москву, улицы которой напоминают наспех намотанный клубок, для меня оставалось загадкой, почему москвичи так не любят прямые улицы? И вот наконец-то нашла ответ:

Прежде всего — никаких прямых улиц. Англичане любят уединение, поэтому, стоя в начале улицы, человек не должен видеть ее конца. Стройте улицу с неожиданными поворотами, например, буквой S. Все большее применение находят также литеры L, T, V, Y, W и О. Вы отдали бы дань уважения грекам, построив несколько улиц с конфигурацией буквы сигма или гамма; сделали бы приятное русским, оказав внимание букве Я; а китайцы были бы более чем польщены, обнаружив проезд в форме сложного иероглифа.

Строители Москвы, как мне кажется, смогли угодить всем!
В-третьих: книга подстегивает интерес к Англии. Перевернув последнюю страничку, хочется почитать что-нибудь еще об этой стране, хочется приехать в Лондон не только для того чтобы увидеть своими глазами череп на картине Ганса Гольбейна, но, в первую очередь, чтобы понаблюдать за героями книги Микеша в их повседневной жизни.
Некоторое время назад я начала составлять для себя подборку книг, которые помогут увидеть солнце даже в самый дождливый день и улыбнуться, несмотря на мрачное настроение. Теперь, рядом с Вудхаусом, Бомарше, Ильфом и Петровым живет Джордж Микеш, радуя меня своим истинно английским юмором с венгерскими корнями.
Любопытно, что книги, которые можно назвать «Путеводителями по людям на основе национального или географического признака», пишут обычно именно журналисты. Недавно я прочитала книгу журналистки Ольги Лукас «Поребрик из бордюрного камня», в которой сравниваются типичные представители двух вечно спорящих городов: Москвы и Петербурга. К этой же серии можно отнести и книги Всеволода Овчинникова: "Ветка сакуры" и "Корни дуба". Сочетание наблюдательности, без которой сложно представить себе журналиста, и, видимо, жажды творчества, которую тяжело утолить в ограниченном пространстве газетной статьи, дают возможность читателям познакомиться с жителями разных стран, не вставая с домашнего уютного кресла.