2.5

Вот так вот прочитал целую книгу, а сказать о ней и нечего. Ну, что-то там читал. Даже в процессе не особо плевался. Даже нечто интересное может быть подчерпнул. А на выходе как-то очень пусто. Как в зеркале с дыркой. Зеркало все такое блестит, переливается, отражает яркие краски окружения и попадающие на него солнечные лучи, а внутри, как ни крути, дырка дыркой. Обидно, однако.

С Павичем я до этой книги не была знакома. И поначалу он мне очень намахнул стилем Горана Петровича. Я даже почти решила, что попутала фамилии и Петровича никакого не читала, а то был Павич. Однако довольно быстро стало понятно, что, не смотря на множество одинаковых букв в фамилиях, авторы все же разные. И не в пользу автора «Семи смертных грехов». Потому, что да, кружевная форма в наличии, а вот содержательности этому не хватает. А форма ради формы — сомнительное удовольствие.

Собственно, «Семь смертных грехов» — это скорее сборник рассказов, но тех, что обязательно читать как полноценную книгу. Ибо, на мой вкус, отдельно эти истории не особо имеют какой-либо притягательности или ценности. Видимо, кульминация и феерия понимания должна случиться на последней истории, но до нее еще надо добраться. А когда добираешься, уже не хочется никаких феерий, хочется просто закончить это читать и взять что-то менее эфемерное и возвышенное.

В каждом рассказе идет речь о якобы одном из грехов. И если кто-то (я) думал, что вы такие прочитаете рассказ и прямо сразу все поймете — нифига подобного. Где-то вполне считывается та или иная тематика, но в большинстве случаев вообще не понятно, где эти грехи спрятались и почему это именно в главе про чревоугодие, а не про зависть, например. К тому же, каждый рассказ начинает информация о том, в каком месте происходит его действие, а также идет краткая энциклопедическая справка о том, где этот грех находится у Данте, где у Босха, где у Шагала. Нет, возможно, конечно, это какая-то мега-гениальная концепция, которую не дано понять простым смертным, но к концу книги меня это тоже начало утомлять, какой там мизинец на какой Сатурн направленный. Что это дает тексту? Как по мне, ничего не дает. Опять форма ради формы? Как по мне, именно она.

Сюжетно не буду пересказывать пересказы. Все довольно странно, искусственные оплодотворения через пятые, кгхм, руки, секс в ритме стиха, Лена, к которой в книжку пришел настоящий читатель, и читатель (который реальный, который, например, я), становящийся типа действующим лицом этой истории, какие-то инструкции этим читателям (которые, например, я) чтобы найти свою любовь, все это приправленное совершенно в моей голове не протянувшейся историей со снами. Просто. Очень. Много. Всего. Интересно, чудесато, но, в целом, довольно бессмысленно. Ну правда, вот я пролистала заметки по рассказам, и понимаю, что где-то что-то цепануло только в самом первом, про прелюбодеяние, и то далеко не всем рассказом, а теми известными мне ситуациями, когда человек хорошо проводит время, а в это время случается что-то страшное. И этот человек может всю жизнь себя потом винить за то,что вот я пил-гулял-трахался, а если бы остался… И на этом все. Больше ничего не шевелится внутри меня. И слава б-гу, наверное.

Иногда реально можно переборщить. Даже самого вкусного и любимого мороженого невозможно съесть больше определенного количества. А если попытаться, тупо стошнит. Так и здесь: много кружев, много смыслов, много игр и заигрывания с читателями и героями, и за этим всем великолепием просто потерялось все. Больше ничего не видно. Возможно просто очень на любителя все это дело, возможно под какое-то иное настроение, даже не могу назвать это настроение каким-то конкретным словом, но другое. Возможно, нужно немножечко перестать искать во всем смысл и просто кайфануть от текста. Но у меня не получилось.