5 Это вам не это!

Началось все с того, как когда-то давно в детской библиотеке я, еще школьница, наткнулась на книжку в мягкой обложке со странным названием "Пенрод" и красивой иллюстрацией на обложке, а в итоге была запоем прочитана была не только она, но и еще две книги о приключениях Пенрода Скофилда, и не только прочитаны, но и неоднократно перечитаны, и немало фраз оттуда навсегда застряли в моих чертогах разума.
Заставила меня вернуться к Пенроду уже многие годы спустя, как ни странно, нашумевшая книга про Манюню. Я в недоумении сидела над ней, читала пересказ бородатых анекдотов неприхотливым языком ЖЖ, и задавалась вопросом, неужели это сейчас называется хорошим юмором, и что со мной не так?
И тут мне вспомнились старые времена, когда я хохотала над другой написанной с точки зрения взрослого книгой о ретро-приключениях озорного ребенка в маленьком городе, и я решила проверить, это мои вкусы так изменились, или качество литературы таки снизилось.

Ну что же, данную рецензию я пишу с целью продвижения этого отличного, но крайне недооцененного произведения, а для рекламы приведу пару цитат из первой главы, после которой я поняла, что выхода нет, и снова придется читать все три книги.

Сидя на заборе, мальчик мысленно посылал проклятия в адрес ненавистного спектакля. Это была тирада без существительных. Пенроду хватило и прилагательных, и уж ими-то он щедро наделил события, которые должны были развернуться в ближайшем будущем. Нагнетая эпитеты, он придал картине предстоящего спектакля столь омерзительные черты, что тоска, и без того им владевшая, достигла крайней степени. Вопль, леденящий душу, вырвался из его груди. Верный Герцог испуганно вскочил. Подняв ухо, он с тревогой следил за хозяином. А тот, злобным голосом продекламировал:

Вот я, сэр Ланселот-дитя,
Я нежен, робок, добр, хотя
Ведь молод я, я лишь дитя,
Я нежен, робок, добр… С-собака!

Все, кроме «с-собаки», принадлежало гению миссис Лоры Рюбуш и воссоздавало образ сэра Ланселота-дитя, каким он виделся автору.

Там же лежали карандаш, ластик и тетрадь, на которой рукой Пенрода было выведено: «Грамматика. Пенрод Скофилд. Седмой клас. Комнота шест».
Достаточно свободное правописание, которого придерживался Пенрод, заставляло предполагать, что грамматике он отдавал не слишком много сил. Содержание тетради уверяло в этом окончательно. Уже на второй странице, после слов «К наречиям нельзя прибегать в тех случаях, когда… », Пенрод окончательно прервал отношения с сей сухой дисциплиной. Так и не выяснив, в каких случаях нельзя прибегать к наречиям, Пенрод решил перейти от сухой теории к созданию литературного произведения. Заглавие гласило:
«Гарольд Рамирес – расбойник или Дикая Жизнь среди Сколистых гор».
Дальше следовала история, не имеющая никакого отношения ни к «седмому класу» ни к «комноте шест».

И еще один камень в огород Абгарян: я понимаю, что в былые времена физические наказания были нормальным методом воспитания, и меня это, в отличие от многих, при прочтении "Манюни" не шокировало. Но напоследок приведу пример гораздо более изящного описания этого неприятного для героя момента:

Дома бывшего сэра Ланселота-дитя заперли в чулан, где он принужден был дожидаться прихода отца. Вернувшись домой, мистер Скофилд прибег к очень древнему методу воспитания. Может быть, к нему прибегали еще первобытные люди. Что касается античного мира, то там он совершенно определенно применялся, и с той поры пользуется популярностью среди тех, кто привержен жизни по-спартански суровой и простой.
Именно потому Пенрод стоял теперь на заднем дворе, подпирал спиной забор и переживал события минувшего дня.