4 Спойлер

В первый раз читал "Молчание моря" в августе 2016 и так и не понял, что такого важного в этом рассказе увидели бойцы Сопротивления: после всего, что я узнал о Украине и Беларуси под оккупацией, Вторая мировая с сельским домом во французской глуши, зимним садом и ежедневным кофе казалась мне пародией на саму себя. Что уж говорить о сюжете: приезжает немец, живет полгода, постоянно говорит о культуре, ему никто не отвечает почти до самого конца, потом он уезжает на Восточный фронт, тут и сказочке конец — а где, собственно, сопротивление?

Понадобилось ровно четыре года, чтобы перестать рассматривать чужой французский опыт через призму заемной памяти о не принадлежащем мне — и вам тоже — опыте наших дедушек и бабушек и приложить Веркора к собственной жизни, которая одним махом придвинулась к нему вплотную. И еще два, чтобы его перечитать и наконец-то начать понимать.

Теперь, летом 2022 стали ближе герои, сохраняющие ритуалы из исчезнувшей нормальной жизни. Стал понятней подводный мир, в котором они оказались, как он устроен,  почему он так молчалив, его эмоциональная подоплека — собственно, стало понятней, что остается вовне речи героев, когда они обращаются ко мне, читателю, а не только молчат в ответ на монологи Эбреннака.

И монологи Эбреннака наконец-то стали понятней. И конфликт за ними: нужно было столкнуться с дискурсивной войной самому, чтобы узнать, каково это — когда тебя без твоего ведома и согласия видят частью своего мегаломанского проекта, когда тебя хотят поглотить, растворить в своих фантазмах. Когда ты становишься врагом не потому, что в тебе видят иную расу или низшее существо, а потому что ты имеешь безрассудство не принимать эту искреннюю соседскую любовь.

Разве что с самими Эбреннаками — утонченными ценителями культуры, чьи чувства действительно искренни и в них действительно можно под определенным углом видеть любовь, а главное, людьми, способными разочароваться в собственном мышлении, понять, да просто почувствовать, с кем они оказались в одной лодке, какой фантазм их соблазнил, и проиграть тем самым обычному французскому дядюшке и его племяннице, а значит, выиграть частичку себя, пусть даже это повлечет сошествие в ад Восточного фронта  — нет, с Эбреннаками так и не столкнулся, и каково это — прощать и жалеть такого противника — не знаю. Что, в общем, тоже о многом говорит, но к Веркору отношения уже не имеет.