4.5 Рыцарь Печального Образа. Книга I.

Во времена Сервантеса популярность рыцарских романов достигла запредельной высоты. И нашёлся человек необычайной смелости - рыцарь, решивший посмеяться над ними всеми, да не каким-нибудь стишком, а огромным трудом.
Параллельно с этим существует христологический аспект романа, т.е. Дон Кихот является аллюзией на Христа.
То, что сейчас называют двумя частями Дон Кихота, на самом деле, были две отдельные книги и продолжения первой книги первоначально не предполагалось. Большинство издателей игнорируют факт, что книги отличались по названию. «Хитроумный идальго…» – название первой книги.
Несомненно, что роман как результат, это не то, что задумывал автор изначально. Кихот - набедренник, прикрывающий пах, Дон - вверх. Свой первый выезд Дон Кихот совершает навстречу приключениям без оруженосца, т.к. и рыцарем по кодексу не является, не было посвящения. В первоначальных версиях первой книги Дон Кихот рассказывает о своих любовных похождениях. Всё это вместе даёт основание полагать, что это сатира на Лопе де Вегу.
Первый выезд быстро заканчивается, но Посвящение в рыцари происходит, его «осуществляет» шельма трактирщик и две шлюхи.
Перед вторым выездом появляется оруженосец Санчо Панса - святое пузо, олицетворение практичности. Образуется диада. Душа и тело.
В наших школах до сих пор учат, как после разгрома «Непобедимой Армады» испанского флота, империя стала быстро приходить в упадок. Но по сути, разгром «Непобедимой Армады» - фейк. Несколько кораблей было потоплено. Потом она собралась второй раз и разгромила вражеский флот. Падение Испании произошло из-за высылки евреев, а потом и похожих на них народностей с практичными наклонностями. К этому относятся слова Дон Кихота о временах, когда умирали от голода на груде золота. Золотой век для него, это век распространения ордена странствующих рыцарей, цель которого - защита сирых и убогих, вдов и сирот - он сравнивается с любовью, ибо всех уравнивает.
Как главный виновник безумств, совершаемых Дон Кихотом, его библиотека подвергается аутодафе, с подробными комментариями по поводу некоторых романов. Эпизод с сжиганием книг, это не только сортировка романов, когда остаётся один или два, но и стёб над инквизицией, что в те времена было небезопасно, но вполне в испанском духе.

«Наконец просмотр книг утомил священника, и он предложил сжечь остальные без разбора»…

Аспекты рыцарских романов гиперболизируются на различный лад. Ещё одна опасная грань – дама сердца рыцаря, ради которой совершаются все подвиги. Дон Кихот практически молится на неё.

«ради которой я совершал, совершаю и совершу такие подвиги, каких еще не видел, не видит и так никогда и не увидит свет».

Нападки на церковь со стороны автора прослеживаются всю книгу.

«Справедливость требует заметить, что заслуги отца на сына не распространяются, – сказал священник».

Жёсткая двусмысленная сатира от священника, т.к. первым делом вспоминаются Бог-отец и Сын Иисус Христос.

«Я не хочу сказать и весьма далек от мысли, что подвиг странствующего рыцаря и подвиг затворника равно священны, но на основании собственного горького опыта я пришел к убеждению, что странствующий рыцарь, вечно алчущий и жаждущий, страждущий и изнуренный, бесприютный, полураздетый и усыпанный насекомыми, терпит, разумеется, больше лишений, нежели схимник, ибо не подлежит сомнению, что на долю странствующего рыцаря былых времен всечасно выпадали невзгоды».

Эпизод с Хризостомом и Марселой - явно из пасторального романа. Как будто герои переезжают из жанра в жанр.
Если не верить рыцарским романам (гипербола до абсурда - делать так, как в них написано, чтобы показать, что они не реальны), то почему надо верить Гомеру или... Библии? Автор замирает над пропастью и… возвращается к Дон Кихоту.
В главе 14 происходят похороны пасторального романа.
Вообще-то, в последние годы своей жизни, Сервантес был послушником ордена тринитариев, который и выкупил его из плена в 1580 г., поэтому он был как минимум религиозен. Учитывая всё, что ему пришлось пережить за свою жизнь, немудрено, что он разочаровался в ней. Его Дон Кихот, в конечном счёте, оказался его крестовым походом против грязи этого мира и его суетной сущности. Не оставаться в стороне, но активно помогать добру!
В главе 19 Дон Кихот разбивает священнослужителей, которые сопровождают мёртвое тело, и впервые в романе появляется автор, как третье лицо!

«По-видимому, тот ученый муж, коему вменено в обязанность написать историю моих деяний, почел за нужное, чтобы я выбрал себе какое-нибудь прозвище...
... Вот я и думаю, что именно он, этот ученый муж, внушил тебе мысль как-нибудь меня назвать и подсказал самое название: Рыцарь Печального Образа»...

Дон Кихот рассуждает об авторе своих приключений именно как об авторе, но не как о Боге. Следует ли расценивать это, как осознание Дон Кихота себя героем рыцарского романа?
Мамбринов шлем - ещё одно подтверждение, что дон Кихот ведёт себя как ребёнок. Видя в обычных вещах нечто замечательное и, соответственно, относясь к добру и злу.

«…Если не обратитесь и не будете как дети, не войдёте в Царство Небесное».
Евангелие от Матфея, глава 18, стих 3.

В главе 22 идея помощи ближним доводится до абсурда. Дон Кихоту уже не мерещатся великаны и т.п., но он сознательно освобождает каторжников, настоящих преступников. И их не просто так 12. Даже здесь, один из каторжников является автором книги. Он сравнивает свою книгу с известным в то время романом на похожую тему. Книги реальной, но изданной под анонимным авторством. История представлена так, будто дон Кихот освобождает автора книги, (на момент встречи она не дописана). Речь, конечно же, не о рыцарском романе. Останавливаюсь на этом моменте, чтобы пояснить, как отдаление по времени и не знание современных автору реалий осложняет понимание книги. Этот плутовской роман о мальчике, по причине крайней нужды, становящемся на воровской путь. Книга была запрещена католической церковью. Потому глава гениальна в своей символичности и полутонах. Дон Кихот как бог из зазеркалья, освобождает своих апостолов из оков.
Оборванец Жалкого Образа превращается вдруг в Рыцаря Гор, потом Рыцаря Леса.

«Ведь я готов поклясться, что моей Дульсинее Тобосской ни разу не попадался на глаза живой мавр, в его настоящем виде, и что она и поныне остается такою же непорочною девою, как и ее родительница».

К концу 31 главы начинают исподволь накапливаться обратные эффекты рыцарства Дон Кихота. Человек действия в противовес Гамлету (по Тургеневу), из добрых побуждений он совершает зло. Испанский менталитет - бесстрашное действие, как трагедия народа и в тоже время, повод для гордости.
В 32 главе мы неожиданно понимаем, что хозяин постоялого двора, где ночует Дон Кихот со свитой, верит в рыцарские романы похлеще самого Дон Кихота. Но в отличие от главного героя, не действует, ибо времена уже не те.
Повесть о Безрассудно-любопытном надо выделить отдельно. Что толкает нас на поиски приключений/проблем, когда у нас всё есть и можно проводить жизнь в достатке и спокойствии? Главных героев не просто так называли «два друга». Это ещё одно иносказание о диаде душа-тело.
Сервантес целиком вставляет новеллу в роман и упоминает другие. Чисто коммерческий ход. Сборник новелл будет издан отдельно позже.
Ужин на постоялом дворе очень похож на аллюзию к тайной вечери. Сотрапезников действительно 12 и Дон Кихот во главе стола.
В рассказ алжирского пленника Сервантес вставляет себя прямым текстом!

«…ну да законы не для королевск… ох, молчу, молчу! – персоны»…

В эпизоде с выяснением о Мамбриновом шлеме либо тазе для бритья Сервантес замахнулся на короля. Ведь придворные согласятся с королём, если он будет называть вещи не своими именами.

«– Теперь остается только каждому взять свое, – что господь бог посылает, то и апостол Петр благословляет».

Дальнейшая фраза Дон Кихота относит нас к Библии.

«Отдавайте кесарево кесарю, а Божие – Богу».
Евангелие от Матфея, глава 22, стих 21.

Свита Дон Кихота как бы в шутку встаёт на его сторону. Речь здесь идёт не о материальном предмете, а его интерпретации. Мамбринов шлем – Дон Кихоту, таз для бритья – цирюльнику.
Общая потасовка на постоялом дворе напоминает потасовку в Гефсиманском саду, которую останавливает Иисус Христос, эту – Дон Кихот.

«я – рыцарь нового времени, первый рыцарь в мире, воскресивший давно забытое поприще рыцарства, ищущего приключений»…

Вот она – универсальная формула для любого времени и любого возраста. Достоевский называл Сервантеса русским писателем. Почти у каждого хоть раз в жизни возникало желание поступить наперекор рациональности и реальной действительности, как подсказывает сердце.

«И поэты, их сочиняющие, тут ни при чем, ибо некоторые прекрасно видят свои недостатки и отлично понимают, как должно писать, – беда в том, что комедия нынче превратилась в товар, и авторы говорят, и говорят сущую правду, что иного сорта комедию ни один театр у них не купит, и по сему обстоятельству поэт приноравливается к требованиям того театра, который его произведения покупает».

Глава 48 прохаживается по рыцарским романам, но уже как резюме. Потом и по театру (Лопе де Вега ненавидел Сервантеса).

«мертва вера без дел».

Богословский диспут здесь разводить не имеет смысла, испанский вариант Рыцаря Христианства очевиден.

«она – женского пола, и потому я ставлю ее невысоко, хотя она и лучшая коза во всем моем стаде».

А что вы хотели от козопаса? От Дон Кихота он своё получил.

«Всем козам коза».
Смешарики.

Итак, Дон Кихот возвращается домой к Алонсо Кехано. Роман выходит в свет и имеет феноменальный успех. По тиражам его опережает только Библия.
Немудрено, что через несколько лет появляется продолжение похождений Дон Кихота с до сих пор неустановленным авторством, которое местами резко нападает на Сервантеса. Сейчас эта книга известна как лжеКихот.
Сервантес приходит в бешенство. Надо отвечать, и он наносит ответный удар.
Продолжение следует?