4

Дабы не стеснять человеческой свободы, я остаюсь в неведении о том, что знаю, я плотно завешиваю себе очи пеленой, мною самим разорванной, и, в слепой своей прозорливости, дивлюсь тому, что предвидел.

Не так давно в книжном клубе обронили фразу о том, что Анатоль Франс устарел. Как это - устарел? Это что, за тридцать лет, что прошли с тех пор, когда я в последний раз брала в руки книги насмешника-француза всё так сильно изменилось? И если я возьмусь прочитать его сейчас и мне понравится как тогда, тридцать лет назад, это что, это я тоже могу спокойно заворачиваться в простынку и ползти в утиль? Есесссно, я кинулась проверять - девиз "безумие и отвага" ещё никто не отменял.

Читая историю острова пингвинов, начавшуюся с ошибки подслеповатого преподобного Маэля, которую всемогущий бог вынужден был признать собственным промыслом, дабы не нарушать догматов,  я всю дорогу веселилась, узнавая параллели с историей человечества и Франции, в частности. (Эх, не зря преподаватель истории требовал, чтобы мы читали худлит о том периоде истории, который проходили в данный момент!) И что же? Какие выводы? Устарел ли Франс? Я не знаю. Я не поняла. Всё равно, что сказать, что устарел Еврипид или Софокл, или Лафонтен, или Свифт, или Рабле. Разве может устареть гиперболизированная сатира, помноженная на хороший вкус, плюс бурная фантазия, плюс умелый сарказм, минус догматизм? Ну вот и мне кажется, что вряд ли... А "устаревшие литературные приёмы"? Я вас умоляю! Принципиально нового литература двадцать первого века не изобретает, пользуется тем, что создано до неё, пережёвывая переваренное. Здесь вообще не о чем говорить.

Законы нравственности ... обязывают людей, каковые суть те же звери, жить не по-звериному. Это для них тягостно, но в то же время лестно и успокоительно. А так как люди чванливы, трусливы и падки на удовольствия, они охотно подчиняются принуждениями нравственности, ибо это тешит их самолюбие и внушает им уверенность в нынешнем дне, а также надежду на будущее блаженство. Такова основа всякой нравственности...

P. S.: Взялась читать "Подводя итоги" Сомерсета Моэма и: "Я где-то читал, что Анатоль Франс старался употреблять только словарь и конструкции писателей XVII столетия, которыми он так восхищался. Не знаю, так ли это. Если так, то этим, возможно, объясняется недостаток живости в его прекрасном и живом языке". Вероятно, именно это мнение взял за аксиому мой собеседник, утверждая, что Анатоль Франс устарел.