5 Потому что, мой друг, мы ведь тоже с тобой острова в океане, острова в океане (А. Городницкий)

Благословен тот день, когда мне позвонила одна неравнодушная бабушка и предложила стать для ее внука репетитором по чтению. Внук описывался как человек прикольный, но переходящий всего лишь в 5 класс. Я, конечно, напугалась. Что я, тогда любитель драматичной и надрывной русской классики, буду читать с таким маленьким существом? О чем я буду с ним говорить?..

И я не помню, почему согласилась. Наверное, на меня давил авторитет неравнодушной бабушки, завуча по совместительству.

С тех пор прошло три года. Три года уже я специалист по литературе для подростков. Книжный рынок забавляет. Как правило, на этапе «знакомства», мы с «прикольным» ребенком не могли читать почти ничего современного, на что натыкались в моих хаотичных поисках как слепые котята.

Для него «Вафельное сердце» было «да, легкой книгой, можно поностальгировать...» У Жвалевского и Пастернак нас смущали бесконечные клички и в целом какой-то уже не тот школьный мир. (Это я сейчас обрисовала психологический возраст субъекта педагогической деятельности). Резюмируя и завершая введение: повезло мне с дитем. Подарили мне диалог. Каждую среду диалог. Летом и зимой. Классно.

Про наш положительный опыт, да, это же рецензия на книгу таки.

Недавно мы с ним одновременно познали творчество Крапивина.

Начали с «Голубятни на желтой поляне», все время сбиваясь и не угадывая содержимое следующей страницы, не понимая в целом: несовершенство художественного мира играет на фантастичность и такую «реальность несовершенного нереального» или автор просто перемудрил? Мы верили в первое, тем более что бабушка-завуч сказала, что Крапивин – ее любимый автор.

Дальше мы перешли к трилогии «Острова и капитаны». Сначала, на «Хронометре», была раскачка. Медленная. Мы наивно ждали, когда уже миры соприкоснутся, люди будут перемещаться из одного в другой, а мы распутывать причудливые узоры сюжета (если что я никогда не читаю аннотации).

Как же мы удивились, когда никакой фантастики не случилось! Штиль. Донесся откуда-то из прошлого звук выстрела Головачева. Чайки раскричались и крыльями нервно зашелестели вверх. И тишина. Мораль. Вина. Всякие романтические герои прошлого, конфликты значительных. Спивающийся писатель.

«Граната». Пошло бодрее, нам нравилось устанавливать связи. Вина (Мы немножко бунтовали против мотива вины, но это нас и держало, мы, видимо, ждали, пока скажут: Не виноват человек бренный, виновата... сама жизнь. Хотя винить жизнь тоже ничего хорошего. Мы понимали. Ждали этого... как его...  обстоятельства пересекаются, люди сталкиваются, одно влияет на другое  – естественный ход жизни, дуализм счастья и несчастья).

«Наследники». Вот тут уж буря! Накал страстей! Вы только посмотрите, как описана школа! Это что за безобразие! (Тут у нас возникла мысль: а что если каждая следующая часть, раскрывающая периоды жизни в рамках одного государства последовательно, от поколения к поколению, призвана показать падение нравов советского человека все ниже и ниже? Потому как сначала такая идиллия, потом кенты убивают честного ученого, а потом и в школах вон что творится!!! Мы не разбирались в динамике нравов советского человека, хотели спросить бабушку, но поняли, что что-то не так с этой почти классово, но немножко по-другому окрашенной теорией и замяли вопрос стеснением).

Возвращаемся к «Наследникам». Отец-монстр! Дядя-идеалист! Все как в жизни. Только крупными щедрыми мазками.

Моя любимая тема – сплоченное сообщество полупосторонних в борьбе за справедливость в сцене спасения плакатов:

Справа тоже кто-то вцепился в руку Егора — ладонь в ладонь. Егор не видел кто. Потому что с яростным восторгом следил, как между ним и рычащим радиатором встает плечом к плечу десяток маленьких и абсолютно бесстрашных второклассников. Тех, кого не разучили еще быть людьми ни грозная Анастасия Леонидовна, ни здравомыслящие родители, ни вся жизнь...

Слышите, о чем последнее предложение, да? Злободневно. Хотя, наверное, нет. Вечная тема.

Отдельного внимания заслуживает шофер-герой, говорящий гнилой системе образования: Я пединститутов не заканчивал. Давить детей меня не учили. У-у-у. Овации!

И еще отец Громова, «мужик прямой». Одну фразу в тексте сказал, но сказал как отрезал:

Вы его шкурничеству раньше срока не учите, его и без вас этому жизнь учить будет. Пусть хотя бы, пока не вырос, человеком поживет...

Вот. Тоже про естественный ход жизни?..

Тут бы еще про время сказать. Метафора хронометра красивая. Его ось как ось времени, проходящая через каждого. Великое человеческое неодиночество во всесвязности.

Уже дочитав, я вспомнила, что в мои школьные годы завуч по воспитательной работе однажды за победу в чем-то там подарила мне книжку, купленную наверняка на свои деньги. Это был «Хронометр». Тогда я открыла... Корабли какие-то, древний мир, торжественность лексики. Закрыла, в общем. Хорошо, что жизнь дает второй шанс.