5

Рубен Гальего родился в СССР в 1968 г. у пары испанки и венесуэльца, которые тогда были студентами МГУ. Родился парализованным, получил диагноз ДЦП, помещён в специализированное учреждение. А матери в его полтора года объявили, что он мёртв. И началась бесконечная череда детских домов, нянечек, от которых ты полностью зависим, коек, к которым ты прикован, учителей, которые не видят смысла тебя учить. И других детей, которые поставлены в точно такие же суровые условия выживания. Хотя нет, не такие же: у кого-то есть и работают ноги(-а) и/или руки(-а), кто-то не может выражать мысли и желания с помощью речи, а кому-то тело неподвластно совсем.
"Белое на чёрном" - роман автобиографический.

Кажется, что череда подобных событий, связанных с условиями жизни в интернатах для детей с инвалидностью, оставленных родителями на попечение государства, состоит только из чёрных полос. Вообще-то правильно кажется; но Гальего заранее обозначает, что будет обращать своё внимание в воспоминаниях только на хорошее, на светлые моменты, которых, конечно, очень немного. Да и выглядят они на первый взгляд как-то криво: то, что ты в своей хоть сколько-нибудь обеспеченной заботой, любовью, свободой и безопасностью жизни считаешь нормой (и потому не осознаёшь, как много у тебя на самом деле есть), для героев этой книги (напомню, реальных людей) - редкий и драгоценный подарок, краткий момент счастья, не заслуженный, а будто украденный, и потому подлежащий утайке. К тебе просто отнеслись по-человечески - укрыли одеялом, угостили, по-настоящему захотели узнать, как ты - и ты уже счастлив.

Да, роман этот тяжело читать. Очень много боли, насилия, унижений, "внезапно открывшихся" ужасных условий существования, даже обречённости на смерть (например, если не повезёт попасть сразу после совершеннолетия в дом престарелых, там и минимального ухода для поддержания телесного существования ожидать не стоит, сразу ставят на тебе крест – и доживай, отбывай свой срок на земле). Но действует тот же самый принцип, как и с любым проявлением зла: не видеть, не замечать, отворачиваться, отрицать только потому, что невыносимо, – не выход. Подобное малодушие не защищает и не бережёт, а лишает сил, делает позицию только ещё более неустойчивой, ставит в прямую зависимость от того, как долго ты ещё сможешь не замечать правды. Знать всегда лучше. В знании человеческая сила.

Но в общем на таком ярком контрастном фоне отчётливее проявляются действительно важные для любого человека моменты: искренне выказанные доверие и ласка, возможность что-то сделать самостоятельно, честный ответ как равному, спонтанная и неположенная пирушка (еда вообще в домах-интернатах имеет куда большее значение, чем просто питание). Этот роман может даровать момент настоящего катарсиса: сначала можешь вволю выплакать боль, сопрожив всё горькое, что случается с людьми; но зато потом в сухом остатке, во-1, приобретаешь способность сочувствовать (очевидно, не очень прокаченный сейчас навык), во-2, обращаешь внимание на то хорошее, что у тебя уже есть, а ты в упор не замечал, и в-3, воодушевляешься, насколько человек, поставленный даже в такие условия, может быть силён.