4

Это не первая моя книга о концлагерях и Холокосте. И я не ожидала узнать что-то принципиально новое. И, тем не менее, "новое" все же есть - из всего прочитанного на эту тему, рассказ Визель наиболее жесткий, "грязный", без прикрас. Ни Ремарк, ни Ержи Эйнхорн не писали так откровенно, так беспощадно.

Те несколько дней, что мы там прожили, были довольно сносными и спокойными. Отношения между людьми установились самые дружеские. Больше не было ни богатых, ни важных, ни "значительных лиц", были просто люди, приговоренные к общей - пока еще неизвестной - судьбе.

А долго ли длились такие братские отношения между, чего уж там, потенциальными смертниками? Да ровно до тех пор, пока еще было хоть немного еды, тепла и места в бараке. А потом...? Вот это и есть самое страшное. Когда сын мечтает, чтобы больной отец умер уже побыстрее и не пришлось бы делиться с ним пайком и носить ему воду. (А ведь до войны Эли - заботливый и добрый мальчик, верующий в Бога.) Когда 15-летнему юноше безразлично, что там сталось с матерью и сестренкой, лишь бы поесть хоть раз досыта. Когда умирающего от голода старика насмерть забивают молодые парни, чтобы отнять крошечный кусочек хлеба...

Настоящую человечность сохранили весьма немногие. Большинство не обладает необходимой моральной силой, чтобы не стать нелюдями в подобных условиях. И уж точно на это не способен подросток, мучающийся от голода и холода, не может он выживать и поддерживать еще кого-то... Даже любимого отца. И все же Эли не превратился в дикого зверя, он боролся до конца не только с тем, что его окружало, но и с самим собой. Проигрывал и снова преодолевал себя. Это и есть самое страшное из всего, что ему пришлось пережить.

Став свободными людьми, мы прежде всего набросились на еду. Ни о чем другом мы не думали. Ни о мести, ни о родных. Только о хлебе.