4

У этой книги нет ни одной рецензии, хотя она определенно заслуживает хоть одну, хоть самую крошечную.

А сейчас я объясню, почему.

Сюжет этой книги - цепь небольших зарисовок из жизни юной девушки Люки, которой вот уже исполнилось четырнадцать, и она готова вступить на порог взрослой жизни, если только ее туда пустят. Она живет во Франции с мамой и старшей сестрой Верой. Люка, Вера и мама - эмигранты из России. Когда-то отца Люки расстреляли, и она порой тоскует по родине. А еще, как многие четырнадцатилетние девушки, она таит наивную влюбленность во взрослого мужчину - кавалера своей сестры по имени Арсений Николаевич. Иногда Люка видит ангела смерти Азраила, который отчего-то похож на Арсения Николаевича.

Эта книга написана легким, сочным, превосходным языком, который звенит, будто воскресный колокольчик. И в то же время повествование насыщенное и чувственное: физические ощущения и ментальные состояния у Одоевцевой описаны удивительными метафорами, которые неожиданно кажутся достоверными и точными. Нельзя обойти и настойчивый, голодный интерес главной героини к смерти: он порождает тот загадочный, иллюзорный и манящий мрак, без которого эта книга была бы всего лишь сахарным хрустальным леденцом для перезревших институток. Есть в книге и чарующий эротизм - но он так восторжен, так невинен, что мне даже было неудобно употребить слово "эротизм" в этой рецензии. Почему-то в отношении этой книги хочется избежать всех слов, которые по факту должны в ней присутствовать, но навевают мысли об учебнике ОБЖ за девятый класс - начиная от вполне безобидного "подросток" и заканчивая всем остальным. Может быть, это потому, что даже все альковное происходящее Одоевцева выписывает крошечными деталями, полунамеками - но так, что это бросается в глаза. Если бы слова могли останавливать и хватать за плечи, то я бы сказала, что именно это они и делают.

Эта книга - чистая эстетика. Она лишена как нравственной тягомотины, так и слащаво-самодовольного пресыщенного гедонизма. В ней нет топчущегося на одном месте вселенского разочарования готики или восторженного трепета юного сердца, которое на весь мир смотрит, как на новые ворота. Эту книгу можно было бы назвать идеальной, но после нее идеал кажется чем-то тупым и омертвевшим. Ее красота - в той малой частичке, из которой состоит ее несовершенство.