4

А я писал, от радости шалея,
О том, как мудро смотрят с Мавзолея
На нас вожди «особого закала».
(Я мало знал. И это помогало.)
Я усомниться в вере
Не пытался.
Стихи прошли.
А стыд за них
Остался.
Роберт Рождественский

Михаил Козырев. Еще один забытый писатель, еще один советский человек, пострадавший за свои убеждения.

«Ленинград» имеет два главных отличия от антиутопий, прочитанных мною ранее.
Во-первых, здесь все наоборот. Произошла революция и пролетариат стал правящим классом. А несчастная буржуазия заняла место угнетаемых. Что может быть лучше, чем власть освободившегося народа?
Во-вторых, главный герой этого произведения не рос и не воспитывался в этой среде. Он не участвовал в революции, не строил новую жизнь и власть. Вследствие попытки сбежать из тюремной больницы он переносится из 1913 в 1950 год, из Петербурга в Ленинград. Поэтому он так же, как и мы, со своей колокольни видит и узнает все постепенно.
Однако в остальном здесь все также. Радость быстро уступает место разочарованию и пониманию, что все осталось как прежде, а может быть стало еще хуже. Антиутопия всегда предполагает какую-то систему. Люди не видят, не хотят видеть, боятся опасности провалиться в еще большую пропасть. И поэтому молчат и терпят.

Одно скажу: примиритесь и живите так, как живете сейчас...
- Но ведь так нельзя! - воскликнул я.
- Да, - ухмыльнулся философ, - это правда. Я сам раньше думал это, а вот видите - живу...

Финал дает надежду. На осознание, на революцию, на свержение новых правителей, выбившихся из того же пролетариата и превратившихся в тех, против кого они когда-то сами боролись. Но как трудно надеяться, когда история идет по спирали. И всегда будут угнетатели и угнетаемые, как будто равенство, это то, что невозможно в нашей стране.