5

Даже сейчас, когда изданы горы критической и биографической литературы о Пушкине, в том числе мемуарной, книга Вересаева, написанная в принципиально новом (для того времени) жанре литературно-документального монтажа, представляет наиболее полный свод воспоминаний современников Пушкина в одном издании. Что уж говорить о конце 20-х, когда ещё не существовало ни одной, сколь нибудь полной биографии поэта. Для того времени это был огромный шаг в изучении наследия Пушкина
Но сколько же Вересаеву досталось от ортодоксальных пушкинистов за эту книгу! От критических уколов за разрозненность и отсутствие авторского комментария до прямых обвинений за использование сомнительных источников в попытке осквернить образ Пушкина. Да, Вересаев включил в сборник мнения не только друзей и близких по духу людей, но и недругов, и противников, отказавшись по словам самого Вересаева от совсем лживых воспоминаний.
Но, во-первых, абсолютно объективных мемуаров не существует в принципе: любое живое свидетельство субъективно, в зависимости от отношения современника к известному человеку: от степени его близости, от родства по духу, от политических и жизненных взглядов…
Во-вторых, печальный итог чрезмерного отсеивания биографического материала, мы наблюдаем сейчас. У нас, что ни писатель, то икона. А уж Пушкин, отлакированный, растасканный на цитаты, вырванные из контекста, давно «школьный», хрестоматийный.
У Вересаева именно разноголосица, дополняя друг друга, вступая подчас в противоречие, показывает живого Пушкина, «во всех подробностях и мелочах его живых проявлений». Без такого разностороннего подхода творческая эволюция оказывается неполной, односторонней.
Кстати, все, что подпадает под определение сомнительного, неправдивого источника, в книге помечено звездочкой, так что запутаться трудно.
В настоящее время понимаешь, отчего Вересаев подвергся нападкам.
Отказавшись идеализировать (и идеологизировать) «наше всё», автор сильно мешал советской установке: посадить Пушкина на «корабль революции». Чья канонизация началась в начале 20-х и продолжалась вплоть до конца 30-х. В конце концов, советская цензура наложила запрет на вересаевские книги о Пушкине на основании «некритического подхода автора к отбору исторического материала». А Пушкин превратился в один бесконечный миф: атеист, борец с сатрапом-царем, чуть ли не революционер… Потом этот миф, разрушая, заменили на новые: донжуан… истинный христианин… А научная биография подменялась дилетантским копанием в личной жизни.
Одним словом, односторонние подходы: из крайности в крайность, при этом скользя по поверхности и в биографии, и творчестве.
А вот подход Вересаева возвращает, на мой взгляд, читателя к «очеловеченному» Пушкину,
многокрасочному, яркому и противоречивому облику, со всеми его человеческими слабостями, недостатками, но это не принижает ни таланта, ни многих достоинств, коими также обладал поэт. И который намного глубже и сложнее, чем просто «солнце русской поэзии»…