3 Громкая мелодия тишины

Расплескавшись серыми пятнами панорамы французской военной драмы, книга Леклезио побуждает к молчанию. В ней - вихрь обожжённых иллюзий поколения взметнулся в стальные облака и облетел редкими перьями надломленных жизней. Безутешная, беспристрастная, непривлекательная книга наполняет сердце громкой мелодией тишины.

Военная коллизия Парижа - испуганная птица под кружевным зонтом хлипкой осенней ветки, замершая в ожидании солнца. Кто верил в восход? Отчаяние поселилось на унылых пустынных улицах…Отчаяние осело по углам холодного неуютного дома Этель Брен... Кто эта девушка? Тот самый маленький человек, брошенный произволом судьбы в объятия потерянной эпохи? Сквозь полотно её души автор прочертил отдалённые линии военных баталий. Сквозь кромку военного унылого поля пронеслись три воплощения её взросления.

В первой части книги отразился нежный порыв детского сердца - сиреневый островок усадьбы дедушки стал символом безмятежной мечты о прекрасном Маврикии, далёкой земле генетических корней Этель. Казалось, там осталась скрыта вся волшебная суть мироздания… Сердце девочки требовало таинственного чувства. Знакомство с Ксенией, дочерью русского графа, подарило Этель сладкий вкус очарования, острый - дружбы, горький - разочарования, который собравшись осадком на дне бокала радужной жизни, был испитым до дна во второй части произведения. Мечты рушились о камни семейного раздора. Семейная лодка кренилась, дрожа под гулкий рокот далёкой войны. Бессмысленные фантазии, дискуссии о неизбежном, взвешивание рассудочных излияний, бесполезные попытки игнорирования будущего, скучная салонная игра с судьбой… Бледный страх разорения, холода, голода и смерти плотной тканью накрыл Париж. Выходом было бегство, которое наполнило третью часть, обостряя акценты потери и поиска себя. Спасением - любовь, уснувшая в уголках памяти… Но есть ли шанс у Этель? Мир накрыла мелодия громкой тишины…

Зябкая книга. Понимаю, что околовоенный полигон выживания не может привлекать пленительной палитрой красочных ощущений и ярких эмоций. Но произведение поражает угрюмо накренившимся небосводом внутри героев. Как удалось Леклезио создать срез общественного слоя, в котором ни один образ не вызывает симпатии? Безнадёжный фантазёр Александр, безропотная мышь Жюстина, заносчивая эгоистка Ксения, экзальтированная улитка Этель и посетители дома Брен - сонм алчных физиономий, ироничных ухмылок, лживых выражений, напыщенных уверенностью в собственном превосходстве. Они мертвы, словно тусклые следы от дождя на оконном стекле… Нет сострадания к положению: Леклезио создал безликую историю эмоционального голода. На фоне бедствий, сотрясавших мир под безумными углами, семья Брен легко скользнула по краешку миномётного снаряда. Нет, здесь именно внутренняя щелочь разъела остов. Взаимная индифферентность поглотила семью изнутри. Война, полыхающая за горизонтом, только усилила ощущение психологической глухоты, расширила глубокую пропасть между безучастными телами, болезненно обострила голод потерянных чувств…

Безусловно, книга достойна внимания. Конечно, она неспроста нашла своего читателя. Никаких украшений, привираний, иллюзий: лишь серая проза разбитого небосвода, нежно слизывающая косметику с лица надменного Парижа. Только души я здесь не нашла. Одна пустота, наполнившая меня громкой мелодией тишины.