3

Бывает же и такое: ни одного плохого слова о книге сказать не можешь, а читаешь с тяжёлым чувством, нетерпеливо проверяя пальцем толщину оставшихся страниц. Две небольшие истории о девочке и мальчике из бедных семей, волей случая и таланта вызвавших расположение мира сего, но не нашедших в нём счастья. Сладость и сытость придворной жизни отравляют ложь и интриги, не позволяющие довериться ни другу, ни любимому, страх промахнуться и не угодить исподволь точит душу. И даже, может, ещё хуже, если господин твой добр и прекрасен и впрямь заслуживает любви: очарованный, забудешь о себе, попадёшь в паутину и будешь иссушен, выпит до дна. Нет, не такой бы судьбы хотели герои своим детям: уж лучше пусть радуются прохладной темноте бедняцкого домика и возятся в жирном иле у берега реки, но узнают спокойствие и поддержку близких.

Жаль только, от этих историй сердце не щемило или не замирало. Будто слышишь монотонный, грустный голос усталого человека: начинаются его рассказы тревогой, закончатся смирением, и нет между двумя этими точками озарений неистового ликования или тихой радости созерцания, любовной истомы - а ведь оба героя любили! - или экстаза - неужто в это время огромных храмов и тысяч сфинксов люди были так же равнодушны к богам, как сегодня? Не зная его чувств, не заглянешь в душу человека, и вот годы скользят мимо, вчерашний замарашка-герой незаметно становится суровым и сильным мужчиной, а его по-прежнему толком не знаешь, не можешь сопереживать, и только жалость тупо ноет.

Египет, особенно времён таких фараонов, как Хатшепсут и Эхнатон, всегда будет волновать. Может и не случайно эти двое были выбраны для этой книги, есть в этом доля мрачного юмора судьбы и законов власти, которая ловит сильных и давит нежных: под рукой мудрой, но жёсткой, тщеславной, ни перед чем не останавливающейся женщины, узурпатора, страна цветёт, у вдохновенного проповедника и поэта, прекрасного семьянина - просыпается сквозь пальцы. Что думали люди, жившие в эти странные времена? Боюсь, и эта, и почти любая книга об этом кажется мне пресной после "Синухе, египтянина" - истосковавшись по стране ила и лотосов, обратитесь лучше к нему. А меня тем временем дожидается ещё один Эхнатон, на сей раз из-под пера Георгия Гулиа.