5

О чем эта, во многом автобиографичная книга? О жизни еврея Якова Гейма, отчаявшегося человека, потерявшего в своей жизни все самое дорогое его сердцу — жену, кафе, свободу, но сумевшего сохранить гордость, сострадание и дух сопротивления? Или о проблеме еврейского народа в годы фашизма? Или о том, где проходит грань, которая отделяет добро от зла? Относительно ли добро? Абсолютно ли зло? Обязательно ли всегда говорить только правду, или же бывают моменты, когда предпочтительнее соврать? И враньем ли будет полуправда?

Да и само повествование двойственно. Словно, автор не решается произнести вердикт: «Я за честность в общении» или же: «В некотором роде, иногда можно и соврать». Взять, например, такой эпизод. Яков устал жить в ежедневном страхе разоблачения. Конечно, запрещенное радио делает Якова героем, но быть героем изо дня в день – большой труд. И, уставший от этого постоянного напряжения Яков признается своему другу парикмахеру Ковальскому в своей лжи. Врал. Много дней врал о том, что есть у него радио. Врал о том, что знает о приближении советских войск. И, как результат, ответ погрустневшего друга: «Не бойся. Я больше ни о чем тебя не спрошу»

К чему может привести такое крушение надежды? Единственная ниточка, помогающая просто радоваться очередному солнечному или пасмурному дню в надежде на завтрашнее освобождение от страха разорвана. Слова правды сказаны. Но, друга теперь у Якова нет. В его смерти он даже может себя не винить. Яков правду сказал! Кто ж виноват, что закончился запас прочности в друге, однажды спасшем Якову жизнь ценой своего выбитого зуба:

еврей, посягнувший на немецкий клозет, будет убит на месте.

Это один вариант повествования. Второй останавливается на нерешительности Якова, продолжающего придумывать сводки с линии фронта. Читатель сам выберет тот вариант, который окажется ближе его совести. И вот Яков стоит в толпе у дома Ковальского и, задрав голову, смотрит вверх: на открытое окно, оно открыто и пустое. И смотрит Яков на короткую веревку на оконном переплете, совсем коротенькую, потому он ее не сразу приметил. Но, Яков сохранил свою ложь в тайне. Ценой войны с собственной совестью, Яков не лишил своего друга надежды на завтрашний день. Он не лишил его будущего. Поэтому, друг остается жить и надеяться дальше.

Только очень уж сложно не просто почувствовать себя человеком, нет-нет, евреи в гетто знают о том, что они не люди. Очень сложно – сохранить в себе человеческое, вопреки личному знанию евреев в гетто о своем месте среди избранной расы:

немцы заставляют человека быть евреем, а сам ты не имеешь никакого представления о том, что такое еврей. Теперь вокруг одни только евреи, впервые в его жизни никого, кроме евреев, он ломает себе голову над вопросом, чем они схожи между собой. Напрасно. Он не может найти видимого сходства, а с ним у них и вовсе ничего общего.

Не зря доктор Киршбаум никак не хочет отождествлять себя с фашистским видением того, кто такой на самом деле еврей. Он много об этом думает, и, не поверив той характеристике, которую дает избранная арийская раса евреям, решает уйти из жизни наименее безболезненным с его точки зрения способом. Выход ли это? Я не смогла на этот вопрос ответить. Очень уж страшно. Только, не в этом ли таится ответ на парадоксальную внешне доверчивость: почему четыре немецких солдата могли вести на расстрел десять тысяч человек?

Мне известно, конечно, что порабощенный народ может быть по-настоящему свободен, только если сам помогает своему освобождению, если он идет навстречу Мессии хотя бы кусочек пути. Мы этого не сделали, мы не сдвинулись с места, я выучил наизусть все приказы по гетто, неукоснительно их выполнял и только время от времени спрашивал бедного Якова, что передавали в последних известиях. Наверное, я никогда не расквитаюсь с этим, так мне и надо, и все мои терзания и все, что я вбил себе в голову с деревьями, — все от этого, и моя несчастная чувствительность, и слезливость. В нашем гетто сопротивления не было.

Но, неожиданно появилась в гетто надежда. Надежда на завтрашний день. И, пусть новости эти Якову приходится выдумывать самому, пренебрегая собственным чувством внутреннего достоинства, покоем и безопасностью. Но, ложь Якова спасла сначала Мишу, молодого парнишку, доведенного отчаянием практически до самоубийства. А затем, и многих других, шепотом передающих последние новости, услышанные Яковом из несуществующего радио. Самоубийств после радионовостей в гетто становится все меньше и меньше. И люди уже могут промолчать, не выдать фашистам спрятанную дочь расстрелянных соседей.

Вроде бы все уже почти хорошо. Так хочется верить... Но автор и на этом не останавливается. Он оставляет открытым вопрос о том, что же в этом мире сильнее: добро или зло? Правда или ложь? Он предоставляет нам вариант выбора – выживут его герои или умрут, решаем мы с вами. Поэтому Яков отпарывает желтые звезды и пытается убежать из гетто, но его убивают, а советская армия освобождает город, только автор уже передумал – и поезд увозит евреев прочь от надежды, в сторону смерти, и сам он, рассказчик, стоит в вагоне рядом с Яковом у окна...

Так за что Вы? За правду или за ложь?