4.5

Начиналось это все как некая китайская Санта-Барбара. Нет, конечно, сначала небольшое мифологическое введение, а потом уже рассказ о разных людях. Слушала я книгу в аудио, поэтому была проблема с восприятием имен. Потому как уж больно разные были эти люди, и путать их совсем не стоило, можно было потерять нить повествования. Пришлось пойти на крамольную хитрость, окрестив по схожести звучания одного из героев Женьшенем, а другого Зайцем. Дело пошло лучше. Однако вскоре Женьшень исчез, а Зайцы размножились. Оказалось, их целая фамилия Цзя. Я впала в меланхолию. Казалось, эта гора никогда мне не покорится. Одного ребенка похитили, я ожидала, что роман закрутится на этом событии, и нас в конце ждет счастливая находка, обретение семьи и пр., но история этой девушки оказалась на каком-то тридесятом плане, и, хотя о ней вспомнили и в конце, но тоже в довольно оригинальном китайском стиле, когда все жители страны ищут спокойствие на небесах и стремятся заслужить благополучную загробную жизнь, а просветление души считается и вовсе величайшим даром.
И вот метались мы по разным семьям и дворам, пока наконец не попали в Красный терем. Вернее, он не был теремом, и тем более красным, но был весьма обеспеченным домом, многие жители которого (совсем юные барышни) расселились по императорскому саду в различных павильонах: беседка наслаждений, павильон роз и пр. Всем этим домикам были даны их владельцами звучные поэтические названия. Все-таки красота в Китае ценилась превыше всего. Не только романтичные девочки, но и зрелые мужчины не считали для себя зазорным любоваться первым цветением или опаданием желтых листьев. Вместе с этими девочками в саду разрешили поселиться и их юному брату Баоюю, который всем играм предпочитал возню в обществе сестер.
И с этого момента читать книгу стало легче. Автор редко вспоминал о мужчинах и выходил за ворота. В основном, он проводил время в женском обществе, а они не покидали сада. Поэтому мы в тонкостях узнавали их беседы, их радости и мелкие беды, их ссоры и примирения и их любимые забавы. Надо сказать, что игры молодежи, не знающей интернета, были весьма интересны, а, с учетом их образования и хорошего воспитания, довольно утончены. В основном, они прибегали к стихосложению, придумывая для него разнообразные ограничения. То нельзя употреблять некоторые слова, то, напротив, даны слова, которые необходимо использовать, то нужны конкретные рифмы, а то и вовсе, четверостишие надо складывать, повинуясь рисунку на костях домино, при том, что некоторые цифровые сочетания обозначали у них фрукты, цветы или птиц. При этом еще был суд на изобретенное четверостишие, насколько благородны использованные в нем рифмы, нет ли избитых мест или слишком простых заимствований из классики. И ладно бы так развлекалась только молодежь, но и бабушка, когда присоединилась к празднеству, тоже с удовольствием играет в рифмы, ну, и высшей точкой стало, когда очередную стихотворную игру затеяла пьяная разгульная мужская компания. Вот что значит, формирование вкусов в высшем обществе!
Кроме игр молодежи, мы заглядывали и в покои людей среднего возраста, подслушивал, как они управляют хозяйством. А наука держать дом довольно сложная, хитрая и исключительно женская. Сколько давать денег женам, сколько наложницам, сколько служанкам, для всего строжайший расчет, чтобы не было никаких обид. И подарки тоже раздавать строго по рангу. Если приезжают гости, как встретить, к кому провести, кто кому должен поклониться и какими учтивыми фразами обменяться. Какие подарки принять, от каких отказаться, какие послать в ответ. Кому какие кушания подавать. Для кого приберечь дорогие яйца, а кто их недостоин. И масса прочих мелочей, из которых состояла жизнь женщины, поскольку за ворота они не выходили (и все равно умные жены повсюду имели свои глаза и уши).
Ангелами они не были, в этой большой семье с немалым количеством служанок, случались разные происшествия. Некоторые девушки кончали с собой, некоторых доводили до смерти, если ревновали их к своим мужчинам. Немало их и заболевало, и умирало от не слишком понятных нам болезней: обычно от тоски, нервных припадков и огорчений, а иногда и от подхваченной простуды, которая легко переходила в чахотку. Уникальные же доктора ставили диагноз только по пульсу больного, часто имея возможность видеть лишь кисть девушки.
Множество традиций прошло перед нами, много разных людей промелькнуло, добрые и злые, слабовольные и решительные, романтичные и по-сельски неотесанные. Были здесь и подлецы, и убийцы, и разбойники. Не было особой интриги, не было приключений или внезапных чудес. Было спокойная жизнь весьма обеспеченного семейства, которая затем, однако, по воле случая (и разгильдяйства потомков) сменилась куда более трудными временами, впереди даже забрезжил крах. Но и в начале книги был намек на то, что счастливые времена не вечны, и надо подготавливать себе "мягкую подушку", чтобы семье было на что существовать и тогда, когда придется подтянуть пояса.
И все же, хотя в начале книги меня очень обременял ее объем, позже я к ней привыкла, втянулась в жизнь этого семейства и, честно говоря, совсем не хотела с ним расставаться.