4 Романтика Камеруна

Конец 40-х годов прошлого века, тогда ещё никому неизвестный юноша – исследователь, натуралист Джерри Даррелл, достигнув совершеннолетия и получив часть наследства отца, отправляется в экспедицию в Британский Камерун (1947 – 1949 гг.). Прибыли эта экспедиция, как и две последующие, не приносят, и в начале 50-х годов Джеральд оказывается без средств к существованию и работы. Кто знает, как бы сложилась дальнейшая судьба Даррелла, если бы не его извечный оптимизм, да совет старшего брата Лоуренса взяться написать книжку. Тем более, что «англичане обожают книги про животных». А впечатлений в ходе камерунской поездки юный натуралист получил предостаточно. Его первый рассказ – «Охота на волосатую лягушку» – впоследствии вошёл в одну из глав «Гончих Бафута» и имел неожиданный успех. Так начинается стремительная карьера Джеральда Даррелла как писателя-натуралиста.

Ощущается, с каким наслаждением и энтузиазмом автор принялся за написание этой книги, какие чувства в него вложил. И пусть одна из первых работ писателя ещё достаточно суха и Даррелл ещё не выработал свой неповторимый стиль, однако читается она достаточно хорошо. Здесь мало искромётного юмора, много описаний попоек с местным «вождём» фон Бафутом, жизни его дворца и многочисленных жён. Особо заинтриговало обилие природных зарисовок Западной Африки, её животного мира. Практически каждое из приобретённых или пойманных животных, будь то красная мартышка, жабы-сухолистки, белки Стейнджера или тростниковая крыса подробно описаны. Автор обращает внимание на их природные повадки, поведение в дикой природе и неволе. Каждое из них – своеобразный друг Даррелла – иначе и не скажешь. Насколько Джеральд переживает случайную кончину кого-либо из животных или те невзгоды, которые те переносят в неволе. Однако иного выхода у натуралиста не было, ведь отправился он на равнины и горы Камеруна для отлова зверушек собственного зоопарка.

Д. Даррелл раскрылся в книге и как неутомимый романтик. Читая его встречу рассвета или наблюдения за предзакатной природой, ощущаешь, будто сам находишься в девственной природе Камеруна, впитываешь в себя её энергию, наслаждаешься впечатлениями:

«Мы молча смотрели, как бледнеет небо на востоке – ночная темнота словно по каплям вытекала из него. Постепенно небо стало бледно-серым, с каким-то жемчужным отливом, потом порозовело – и вдруг взошло солнце, небо налилось ослепительной лазурью, яркой, точно перо зимородка. В этом чистом и нежном свете стали видны горы вокруг, окутанные низко стелющимся туманом: солнце поднималось всё выше – и туман заколыхался, начал сползать по откосам гор, стекая в долины. Всего лишь миг назад равнины перед нами спали мирным сном под покровом тумана, и вот горы точно пробуждаются ото сна, зевают и потягиваются под белым своим покрывалом, там сбрасывают его, здесь укутываются плотнее и наконец, сонные, росистые, поднимаются из глубин своей белой постели. Позднее я много раз смотрел, как просыпаются горы, и никогда не мог наглядеться досыта. Если вспомнить, что одно и то же происходит каждое утро с тех незапамятных времён, когда древние горы эти возникли на Земле, только диву даешься, каким новым и свежим кажется всякий раз это зрелище! Оно никогда не бывает скучным, обыденным; в нём всегда новизна. Иногда туман, поднимаясь, свивается причудливыми клубами, и возникают сказочные звери: чудовищные ящеры, фениксы, крылатые драконы, молочно-белые единороги; а порой пряди тумана вытягиваются и колеблются, точно странные ползучие стебли водорослей, встают, как деревья или огромные взъерошенные кусты, сплошь в белых цветах; порой подует ветерок и придаст туману уж совсем поразительные формы, вычертит строгие, сложные геометрические фигуры. И всё время он скользит, перемещается, а под ним дразняще мелькают горы, поблескивают богатой гаммой мягких красок, таких нежных, воздушных и неуловимых, что описать их просто не хватает слов.
«Да, – подумал я, сидя на корточках под кустом и глядя сквозь ветви как пробуждаются горы, – стоило так устать, продрогнуть и проголодаться, стоило промокнуть до нитки от росы и маяться, потому что до судорог свело руки и ноги, ради того, чтобы все это увидеть».