3 Да здравствуют выжившие!

Завершающий рассказ в цикле "Матросы", написанном Вишневским в 1930-м году. В этот раз героем становится сам автор - Всеволод Вишневский, причем сам о себе он пишет в третьем лице. Рассказ в целом отличается оригинальностью подхода и экспериментальностью подачи.

Весь текст представляет из себя бред заболевшего Всеволода Вишневского. Такой факт в судьбе автора в самом деле был, в феврале-марте 1920 года он лежал в Харьковском госпитале в тифозном отделении. Смертность от тифа в годы Гражданской войны была очень высокая, но молодой организм будущего писателя справился со страшной болезнью.

А вот впечатления о пережитом остались и выразились в этом рассказе. По большому счету, почти весь текст, кроме пары последних страниц, описание бреда болеющего автора, и в таком контексте прием, при котором автор пишет о себе в третьем лице и называет по имени и фамилии, только усиливает это ощущение бреда, в котором перепутываются и переплетаются разные детали разных событий, пережитых самим Вишневским.

Здесь и братишки-матросы, и пароход "Коммунист Ваня", и бронепоезд "Грозный", и сухие степи Южной Украины, и потрепанная книжка Оскара Уайльда "Кентервильское приведение" 1912 года издания, и новая матросская форма, и кровь на снегу...

И всё время, пока молодой матрос пребывает в своих болезненных параллельных реальностях, он жаждет воды, и только когда заботливая медсестра подносит кружку к его губам, он возвращается на короткое время в реальность, но тут же обрушивается в новый бред.

В целом, состояние больного описано достаточно талантливо, но бредовая сумбурность все же лишает рассказ какой-либо сюжетности, которая мелькает только в самом конце, когда Вишневский наконец-то приходит в себя и понимает, что самое страшное осталось позади, и он, кажется, выздоравливает.

Но пережитое, пусть даже в бессознательном состоянии, что-то изменило в бойце революции. Рядом с ним в палате оказывается бывший офицер, попавший в плен к красным, тоже переболевший тифом, и автор ловит себя на том, что у него нет ненависти к врагу, что, если тот пережил то же самое бредовое безвременье, то человеческое в общении оказывается важнее партийного.

И все же, это не всепрощение, это просто временное примирение с человеком, который оказался с тобой "в одной лодке" в борьбе со страшным тифом. Но чем больше приходит в себя героический матрос, тем всё больший интерес проявляет к газетам, пишущим об успехах Красной Армии, тем с большим энтузиазмом рвется снова на фронт. Да здравствуют выжившие!