4.5 Поздравляю, мамочка, у вас поэт

Когда сюжет «снова про чьи-то страдания» перестанет быть главным мерилом, а описания природы и слово «классика» — вызывать нервенную дрожь, когда захочется понять, что они так носятся со своим этим и найду ли я там всякое такое, тогда ты поймешь, что готов, юный падаван (только понять лучше самому — без мам, пап и списков «прочитай, а не то сдохнешь неучем»).

Дайте книге шанс, и Пастернак посадит вас в сани, закутает ноги мехом — и ну, залетные: будут на огромной скорости сменяться времена года, проноситься эпизоды чьей-то жизни — Юры, Тони, Лары, Павла, железнодорожников, партизан, крестьян, горжан, революционеров и белогвардейцев, — страсти и страхи огромной страны, а вы будете нестись, нестись.
Тракт повествования будет цеплять героев почти хаотично (эпизодами, флешбеками, мысленными монологами, рассказами из третьих рук) и из их историй строить картину эпохи, а вокруг будет красота: Урал, Сибирь, Москва — Россия-россиюшка, населенная русскими людьми, у которых как-то не по-русски снесло крышу. В конце пути, исчерпав себя, автор уйдет, а ты останешься жить с ним в сердце (таков путь план).
С поэтичностью у меня беда, зато у Пастернака она через край — все прекрасно в мире, даже человек (особенно если он Лара), ведь Россия этого достойна, говорит он. Ему удается запихнуть эстетику даже в описание зверств Гражданской войны: вы посмотрите, какую красоту рушат своими заблуждениями.
И пусть в «Докторе» много деталей, вызывающих вопросы: счастливейшие случайности и совпадения («судьбы скрещенья»), сентиментальщина (Живаго любит обнять березу/женщину/свои стихи и поплакать), многочисленные библейские отсылки и религиозная философия (теория постевангельской истории от дяди Коли или идея культуры и смерти от самого Живаго), а у заглавного героя заповедь «не навреди» мешается с народной мудростью «само рассосется», — но в то же время он полон чего-то упоительного, неосязаемого, затрагивающего что-то вне текста (ну или все это НЛП).
Издание с авторской пунктуацией и орфографией подарило мне много интересных открытий о написании слов до 1956 года («во-время», «шопот», «жить на счет кого-то») и поставило ребром глобальный вопрос: где проходит тонкая грань между авторским стилем и ошибками? Сложна!