4

Он был весь точно замкнут на ключ — никаких движений, ни одного жеста, — только тонкие бескровные губы нервно подёргивались, когда он говорил.

Сегодня Достоевский – фигура настолько знаковая для литературы, что утратил свои человеческие черты и превратился в символ. Его читают в школах и университетах, о нем пишут статьи, эссе и проводят научные изыскания на основе его биографии. Его произведения препарируются, додумываются, перестраиваются — и всё это не только в России, но и далеко за её пределами: в самых разных уголках земного шара. Странно подумать, что эта фигура, ставшая уже не сущностью, но образом, что этот монстр от литературы когда-то был обычным человеком.

«Без глянца» собирает самые разны элементы его биографии: бытовые, настроенческие, привычные — всё то, что составляло его жизнь, в которой писательство, как подчас удивляются многие, было лишь частью, но отнюдь не всем. Факты, встречающиеся на страницах, не носят какого-то глобального характера и на их основе составитель этого сборника не делает никаких далекоидущих выводов. Эти мелочи, подчас нелепые, подчас дурацкие на первый взгляд (да и на второй тоже) как раз таки и составляют образ Достоевского-человека: каким он был, чем жил, чем горел и за что переживал свою жизнь.

Для русского исследовательского сегмента Достоевский играет фактически роль священной коровы: о нем не пишут критики, все биографии, выпущенные издательствами, в той иной степени, но суть хвалебные оды его писательскому гению. Из-за этого, а, быть может, благодаря, книга «Без глянца» в отсутствии в ней панегерического уклона, воспринимается как глоток свежего воздуха. Возможно даже, что у некоторых восторженных почитателей Достоевского она вызовет возмущение: настолько простым он здесь выглядит, настолько приземленным под грузом житейских забот – чего только стоит история о пропавшей корове или о том, как тяжело физически ему было в ссылке. Но ведь именно они – эти мелочи – и создали мир его произведений, которыми сейчас зачитываются в разных странах мира. Странно было бы этого не замечать.

Всё Достоевский трагически переживал и воспринимал драматически — и серьёзное и пустяковое.