5

Автору этой книги удалось в своем расследовании остаться невидимой фигурой, опираясь только на факты и документальные свидетельства получилось не "давить" на читателя домыслами, слухами, мифами и своими догадками. Работа им была проведена титаническая, остался после смерти Толстого большой архив дневников, записок и заметок, которые надо было скомпилировать, не пропустив ни одной детали!
Книга мне очень понравилась, в ней нет попыток оправдать, превознести монументальную фигуру Толстого, а просто желание донести читателям, что подтолкнуло писателя уйти из Ясной поляны в преклонном возрасте. "Как бы он ни готовился к этому уходу, а он готовился к нему двадцать пять (!) лет, понятно, что ни душевно, ни физически он не был к нему готов." Лев Николаевич молодость провел бесшабашную: пил, кутил, сорил деньгами и т.д. В 34 года он решает остепениться и женится на Софье Александровне, моложе его на 16 лет. "Семья Толстого не была результатом случайного соединения двух влюбленных людей. Но и не была „брачным договором“. Она была проектом счастья." Мог ли он предположить, что С. А. патологически ревнива? Л. Н. был с ней предельно откровенен в дневниках, «…всё то нечистое, что я узнала и прочла в прошлых дневниках Льва Николаевича, никогда не изгладилось из моего сердца и осталось страданием на всю жизнь». "Оба ведут дневники, будто соревнуясь друг с другом в своей откровенности. Но главное — оба не просто позволяют друг другу читать эти дневники, но делают это принципиальным элементом полноты семейного счастья. Никаких тайн!" Со временем Л. Н. стал тяготить брак, "что-то в этом счастье начинает раздражать Толстого". Приходит понимание, что жена, заботившаяся о материальной стороне их брака, перестала его понимать духовно. Когда душевные силы заканчивались и семейные противоречия достигали высшей точки кипения, Толстой уходил, убегал, прятался. Попыток ухода из семьи до бегства из Ясной Поляны было несколько, но что-то держало его. "Здесь были и любовь, и привычка, и жалость к ней, и ужас перед ее поведением, и постоянное желание уйти, и понимание того, что уход станет жестоким поступком по отношению к больной жене." Он возвращался. Всегда. Кроме последнего раза, когда он в конце октября 1910 года сбежал ранним утром без четкого плана бегства. Жена пропустила момент его духовного перерождения, была занята издательской деятельностью, обустройством быта, разделкой имущества, многочисленными детьми, борьбой за права на мужа с новым литературным агентом за границей, Чертковым В. Г. "Его роль в последних тридцати годах жизни Толстого столь велика и многосложна, что немыслимо представить себе Толстого без Черткова, как невозможно представить его без С.А. В жизни Толстого это был второй по значению человек после жены писателя." Эта была неравная борьба, разделившая семью Толстых на два лагеря: сыновья стали на защиту матери, дочери - отца; "как женщина она была обижена, как человек — оскорблена". С 90-х годов 19 века шла война (честная или нечестная, но постоянная) за дневники Л. Н., где "на одной стороне — Чертков с его страстью собирателя рукописей Л.Н., в том числе и самого интимного характера. На другой — С.А. с ее желанием «откорректировать» живую семейную историю. В конце концов это и стало тем «крестом», на котором был распят Толстой". Склад его натуры отрицал стеснение внутренней воли, насилие над «я». Антицерковные сочинения мужа привели к тому, что церковь отрекается от Толстого, породив волну интереса обычных людей к писателю. У Толстого с его тягой с самосозерцанию и отшельничеству появляются последователи его идей, к нему в Ясную Поляну пишут и приходят люди, отнимают его драгоценное время размышлений, отказаться выслушать их он не в силах. С возрастом Л. Н. становится деликатнее с людьми, боится их обидеть, ему сложно общаться со своими детьми, душевно трудно разговаривать с женой, поднимать тему о завещании. Именно на таком вот пике он решается осуществить то, что задумывал 25 лет! Сбегает. Его быстро находят на ж.д. станции в Астапово при смерти, он болен воспалением легких. Л. Н. не хочет видеть никого из родных, даже жену, прожившую с ним в браке 48 лет и родившую ему 13 детей, из которых 7 живы. "Вопрос о молебне станционного священника о здравии Л.Н. решался на уровне губернатора, замминистра внутренних дел и столичного владыки." Смерть великого человека стала событием мирового масштаба, империя вздрогнула! Своим убеждениям Толстой перед смертью не изменил. Несомненно, Толстой был грандиозной Личностью, масштаб которой сложно и сейчас представить спустя более 100 лет после его смерти. С. А. написала в дневнике самое исчерпывающее определение этого события:«Что случилось — непонятно, и навсегда будет непостижимо».
П. С. По-человечески мотивы его бегства понятны, автор смог абстрагироваться от величия личности и раскрыть Толстого как Человека с его слабостями и сильными сторонами. Обязательно прочту "Крейцерову сонату".

Гений одним бытием своим как бы указывает, что есть какие-то твердыни, гранитные устои: точно на плечах своих держит и радостью своею поит и питает свою страну и свой народ… Пока Толстой жив, идет по борозде за плугом, за своей белой лошадкой, еще росисто утро, свежо, нестрашно, упыри дремлют, и слава Богу. Толстой идет — ведь это солнце идет. А если закатится солнце, умрет Толстой, уйдет последний гений, что тогда?

„То, что служило Толстому во благо, теперь обратилось для него во зло, — пишет Владимир Жданов. — То, что делало семью счастливой, — духовная, творческая жизнь Льва Николаевича — теперь делает семью несчастной. Прежде он и семья взаимно питали друг друга, теперь их интересы противоположны, связь оборвана, и они вступили в борьбу, защищая каждый свое право на жизнь, временами ожесточаясь, временами примиряясь и срываясь опять“.

Он не хотел признавать, что этот мир лежит не в добре, а во зле, и что природа человеческая греховна по своей сути. Не просто греховна, но ужасающе больна. Два душевно больных и бесконечно зависимых от Толстого человека не могли поделить его между собой и ненавидели один другого, а он хотел, чтобы они любили друг друга, как он любил их. «Как вы не понимаете. Отчего вы не хотите понять… Это так просто… Почему вы не хотите это сделать», — бормотал он в бреду за два дня до смерти.