5 Басня для муравьят

Уверен, что эта рецензия будет в несколько раз больше самого произведения. Что же, такое иногда случается, когда автору удается остаться настолько лаконичным, что любое обсуждение его творения в любом случае оказывается более объемным.

В первую очередь возникает вопрос: зачем Льву Николаевичу понадобилось переписывать прозой знаменитую басню, которую придумал Эзоп, хотя, скорее всего, и Эзоп её позаимствовал у древнего греческого народа, которую переиначил Лафонтен, и, наконец, прекрасно изложил на русском языке добродушный Иван Андреевич Крылов.

Единственное, что приходит в голову - Толстой переделывал басни для сборника, предназначенного для крестьянских детей. Отсюда их максимальное сокращение, избавление от второстепенных деталей, которые могут отвлекать внимание и мешать усвоению главной мысли. Возможно, некоторые крестьянские дети легко справились бы и с басней Крылова, но Лев Николаевич решил всё-таки перестраховаться. Тем более, что дети должны были читать это сами, учиться грамоте на книге Толстого, поэтому снова - чем проще, тем лучше.

Но это, пожалуй, не главный аспект. Мне кажется, намного важнее тот факт, что в отличие от всех предыдущих авторов Толстой не обошелся одним муравьём, а обратился к множественному числу, муравьёв у Толстого много. Зачем?

Вот, думаю, опять же для простоты понимания. Муравей ведь - тот же крестьянин, а крестьяне в период написания басни не мыслили себя вне общины, кулаки как классовая группа еще не сформировались, поэтому, если стрекоза придет к одному крестьянину-муравью, юный деревенский читатель может не понять, почему муравей не посоветовался с другими муравьями.

И еще один момент, толстовские муравьи не страдают назидательностью в отличие от всех предыдущих, они лишь хитровато, по-крестьянски, усмехаются над незадачливой стрекозой. Это очень верный момент, ведь стрекоза явно инородный элемент - либо разорившийся дворянин, либо неудачливый разночинец - не крестьянину её красноречиво поучать, а вот кратко, но метко отказать в помощи и про себя усмехнуться, это как раз по-крестьянски.

А кроме того, уже не для детей, а для взрослых - модель, предложенная Толстым отражает недоверие, царящее во взаимоотношениях между крестьянством и народниками - ходоками в народ, которые в пору появления басни были реальностью русской социальной жизни.