4.5 "Серый кардинал" Франции, авантюрист и философ атеизма

44-страничный текст о жизни и деятельности Александра Кожева (он же Кожевников), эмигранта из России, состоявшегося как ученый-философ и успешный политик во Франции, является предисловием к книге Александр Кожев - Атеизм (сборник) , и имеет самостоятельное значение. А. М. Руткевич написал о Кожеве увлекательно и настолько подробно, насколько в этом была необходимость.

Удивительны перипетии судьбы Александра Кожева (с ударением на "е" на французский манер). Кстати Кожевом он стал из соображений разумности и практичности, поскольку французам было затруднительно произносить его фамилию целиком.

Удивило и другое: его непосредственная родственная связь с художником Василием Кандинским (Кожев его племянник); что Кожев защищал диссертацию по философии В. С. Соловьева под руководством Карла Ясперса (это было ещё в Германии до переезда Кожева во Францию); что конспект популярного семинара по философии Гегеля, который Кожев вел во Франции, попали в руки Сартра через одного из слушателей семинара, и тот использовал их в своей книге Жан Поль Сартр - Бытие и ничто. Опыт феноменологической онтологии .

Интересно, что Кожев вовсе не старался опубликовать свои труды в виде книг и вообще, судя по цитатам, которые приводит Руткевич, относился довольно скептически к пишущим интеллектуалам (не сказать "презрительно": слово "презрительно" употребляется в тексте довольно часто, имея в виду отношение Кожева к чему- или кому-либо). Собрали в книгу его рукописи и записи другие люди... да что там... порой даже и его личных записей не было. Например, самого популярного курса, который он вел "Введение в чтение Гегеля". Хотя это был не единственный его курс.

Предполагают, что Карл Ясперс относился скептически к взглядам своего, тогда видимо уже бывшего, аспиранта. (Цитата в примечаниях на стр. 10, которую я не стану тут приводить).

Философия Кожева - это "радикальный атеизм и историцизм, поскольку свободная экзистенция не соотносится с каким бы то ни было трансцендентным началом; человек творит себя самого в истории."

Поэтому и трактовка Гегеля у Кожева получилась соответсвующей.

"Когда вышло "Введение к чтение Гегеля", целый ряд критиков указывали на то, что Кожев не столько интерпретирует Гегеля, сколько излагает гегелевским языком собственную доктрину."

Философия самого Кожева мне интересна как позиция. Но не только как позиция, а как одно из типичных восприятий действительности человеком, целиком и полностью вовлеченном в "здесь и сейчас" (к сожалению, это "здесь и сейчас" путают с эзотерическим "здесь и сейчас", не исключающим, а обязательно включающим трансцендентность). Первое ограничивает свое сознание до пределов видимого здесь и сейчас и необходимого для практического применения, второе эти рамки делает шире, но рамки его восприятия по-прежнему охватывают здесь и сейчас, а не вчера или потом. Он тоже здесь и сейчас, но как бы в другом измерении.

Что человеческое сознание (а с ним и восприятие действительности) можно расширять, не нужно наверное никому доказывать. Вот пример. Мое здесь и сейчас - это письменный стол и компьютер, за которым я сижу. Расширяем восприятие, и моим здесь и сейчас оказывается здание, в котором я сижу. Расширяем ещё, и это будет город и страна, в которой я сижу в каком-то здании за компьютером. Расширяем дальше, и можно сказать, что прямо здесь и сейчас я сижу за компьютером в каком-то здании в такой-то стране на планете Земля, а если попробовать думать в масштабах Вселенной, то я потеряюсь в них вместе со своим компьютером, превращусь в пыль. Последнее делает сознание человека более объективным, оно может избавить его от многой шелухи повседневности и сделать его более разумным в суждениях в широком, а не узкосоциальном смысле (не обязательно понимание, что ты - песчинка, многое другое также можно понять, многое отпустить и так далее, а главное на этом уровне есть восприятие Бога и транцендентного вообще).

От этого напрямую зависят поиски истины. Сам Кожев сказал о философах:

Философ по определению не является мудрецом, поскольку к мудрости он только стремится, а всякое стремление подразумевает нехватку.

Что, впрочем, не помешало ему создавать атеистическую философию, которую я пока не читала, а поэтому о книге не могу сказать ничего.

Из всего сказаннного Руткевичем мне стало очевидно, что Кожев был прежде всего влиятельным политиком, которого боялись. Как ученый-философ Кожев сделал вклад в атеистическую философию, и благодаря другим людям она увидела свет в виде книги. И это хорошо, поскольку атеизм как философию стоит понимать, чтобы как минимум знать пробелы, но, возможно, и сильные стороны оной. А то - глядишь - и точки соприкосновения. Потому что противоположные взгляды нарисовали в своем воображении больше расхождений, чем есть на самом деле, часто не понимая, что говорят об одном и том же на разных языках. Но и разность восприятий надо учитывать: в чисто экстравертном восприятии действительности истины нет, истину виднее в несколько отстраненном интровертном восприятии мира.