4 Ответ

Кос ва сон Чадо. Ни ва фанген. Эсс во Талма? Ну гавей? Адзе дракон? Не?
Печально, коль так. Придется самостоятельно поискать Ответ.

А вот Лонгиер-фантаст выпутывается из вопроса просто. В его мире есть такой конфликт, что легче легкого присобачить к нему какой угодно ответ. Человек против драка, драк против человека, драк не против человека, человек не против драка, драк и человек против тимана, но посмотрите-ка, драк не против тимана, драк против драка, драк и человек и тиман вместе за мир, только успевай уворачиваться. Фантасту-иркмаану нужно лишь извлечь из ситуации прок-урок. И знаити, этот ушлый иркмаан – такой умный, такой умный, что и геноцид у него выглядит интересненько. Вот так увлечешься умопостроениями просветленных инопланетян и не успеешь сообразить, как ты уже на трехсотой странице книги о войне.
Тут мне пришлось остановиться. Сколько книг о войне уже проглочено? Казалось бы, что могла изменить во мне очередная, да? Войной больше, войной меньше, тем более выдуманной. Тор и Ко только одобрительно покивали бы над книгой, а Локи ещё и облил бы меня фунтом презрения. Но душевный тракт у меня слабый, и на “Грядущем завете” пришлось взять перерыв, а дальше читать порционно, чтобы случайно не схлопотать несварение души.

Что мне действительно понравилось, так это развенчание канонов евро-американской литературы. Типичная Евро-Америка – это когда один хороший, а другой плохой, и они друг дружку мочат. Даже русские этим грешат, хоть и поменьше. Если побеждает плохой – это драма с открытым финалом, если побеждает хороший – есть варианты. Ну там всеобщий хэппиэнд, или принесение себя в жертву, или превращение неудачника после испытаний в могучего героя с горделиво выпяченным эндингом уезжающего в закат имярека. Или типа того. Гавей, на? Но ушлый Лонгиер не такой.
Для затравочки он, офкос, подает читателям на блюде голову врага: даже прочитав первой Библию (Талман) драков в сборнике, читатель-человек останется под стойким впечатлением, что с этими желтокожими гермафродитами дел лучше не иметь – заморочат голову и убьют по каким-то своим, высшим, непостижимым мотивам. Оно нам надо? Нафиг! Лучше сами первые нападем. Но уже в первой повести фантаст-иркмаан показывает, что даже два абсолютно разных существа могут найти общий язык (это была тонкая лингвистическая шутка, даже если не поняли – аплодируем).
Дальше он идет еще дальше. Во втором романе цикла он умудряется хитроумно примирить две расы. И тут читатель уже понимает, что хотя они и мочили друг дружку столько лет, ни одну из них нельзя назвать плохой. У каждой своя правда, но в сумме между ними больше общего, чем разного.
И уже к последней книге цикла читатель подходит, вооруженный Талмой Мира до зубов: сам бы так и бросился в гущу сражения на последней воюющей планете, чтобы насильно примирить врагов, да страницы больно тонкие – рвутся. В книге много измышлений, много лингвистической мишуры – все эти иркмааны, талманы и гавеи, – много информации к размышлению… Больше теории, меньше экшена, но даже такое наполнение затягивает как болото. И под конец чтения даже я – человек, который ценит мир, согласие и любовь превыше всего на свете (впрочем, человек ли я после этой книги?), – даже я готов был согласиться, что ради мира нужно убивать… Одумайся, Чадо моё, это не тот Ответ, который ты ищешь!

Искомый мною Ответ можно обозвать лонгиеровским словом “талма” – это путь, приводящий к цели. Также это жизнь, дорога, ответ. Это может быть что угодно. Прописные истины, которые не раз помогали мне добиться желаемого, – это банальное “выражай эмоции”, “действуй сразу”, “уважай друзей своих” и пр. Но талма посложнее будет. Мне бы хотелось иметь свою талму. Какая-то одна фраза, которая бы помогала решать любые конфликты, сохранять сердце в мире и покое, любить весь мир и делать его прекрасным. В романах Лонгиера ничего такого нет, но они предлагают понятие талмы, а это уже немало. Поэтому мой Ответ – в том, что Ответ можно найти. Как говорил Шизумаат:

Не в том моя вера, будто талма есть Путь... Существует бесчисленное множество путей, ведущих от любого существования к любому воображаемому будущему. Свой путь был у жрецов Мадаха, но путь Ухе был лучше. Были пути лучше пути Ухе, и потом пути лучше тех. Некоторые мы знаем, некоторые не знаем. Некоторые можем представить и осуществить, некоторые можем представить, но не можем осуществить, пока не пройдем другими путями. Некоторые вообразимые пути не могут быть осуществлены потому, что для этого пришлось бы поколебать саму вселенную…
Сами по себе пути не существуют, есть только пути, которые мы используем, изобретаем, выбираем. Талма есть не путь, а путь к нахождению путей.

Фанген, ну гавей?