1

Кажется, я знаю, зачем я столкнулась с "Мальчиком в полосатой пижаме". Чтобы иметь право говорить: Ничего не знаю гаже написанного на тему концлагерей, чем эта книга. Далее претензии по списку:
1. Образ Бруно. Даже если родители и стремились оградить деточку от ужасов войны и пропаганды (хотя зачем?), то в школе его живо приучили бы и правильно выговаривать "фюрер", и к месту употреблять "жид". Девятилетний германский мальчик вовсю готовился к поступлению в гитлер-югенд, отмечал флажками места сражений на Восточном Фронте и знал на память, кто является "унешними и унутренними" врагами Рейха. А невинность Бруно граничит с глупостью. Поначалу я даже предположила, что парнишка - олигофрен; это бы объясняло многие странности сюжета. Но нет! сложные синтаксические конструкции, иносказания, умение хитрить - и тут же беспросветная тупость: "Ты с велосипеда упал?" Не стыкуется у меня, не стыкуется.
2. Прототип отца, - несомненно, Р. Хёсс, комендант Аушвица, чья резиденция находилась настолько близко от лагеря, что в дни казней дым из крематориев окутывал здание. Любопытно бы почитать воспоминания пятерых детей Хёсса: как они воспринимали... Из мемуаров самого Хёсса: Эсэсовец должен убить даже близкого родственника, если он пойдет против государства или идей Адольфа Гитлера. «В силе остается только одно: приказ!» или: Они [врачи], согласно приказу РФСС, тайно уничтожали больных, особенно детей. А ведь как раз дети так доверяли врачам. Право же, нет ничего тяжелее, чем быть вынужденным хладнокровно, без сострадания и жалости совершить это. И мне предлагают уверовать, что этот... это могло раскаяться. Гм.
3. Павел. Общеизвестно, что нацисты отбирали узников в качестве рабов, но чаще всего это были женщины-нееврейки. Еврей, прислуживающий эсэсовцу за столом, - нонсенс, эсэсовец бы тотчас помер от брезгливости. Будучи врачом, Павел работал бы внутри лагеря, они не могли разбрасываться кадрами. Более того, для обслуживания господ отбиралась особая группа, и рядовой хефтлинг, даже малолетний, не мог бы попасть на комендантскую кухню. К сорок третьему в Аушвице уже было Сопротивление; немцы побаивались.
4. Многие подмечают, что приезд в Освенцим самого Гитлера невероятен. Трудно представить себе, каким образом могла быть организована поездка. Гиммлер - приезжал, но Гитлер... делать ему было больше нечего, как по Польше кататься. Добивает то, что в инспекции участвует Ева Браун, которая в действительности скучала в Баварии, в имении Гитлера, никакого участия в политике не принимая.
5. Шмуэль. Неясна ни его мотивация, ни характер, ни цели. До последнего я надеялась, что он мстил, хотя бы мстил. Учитывая охрану, как могли мальчики встречаться с такой частотой? Где электрический ток, где часовые на вышках, где собаки? Собаки где?! Финальное обнаружение дырки в заборе и сапог через неделю... о, я уплакалась! Как в колхозном саду. Неужели Бойн пытается нас уверить, что в концлагерях было не так уж плохо? Как Гёсс.
6. Развязка. К ней больше всего претензий. Румяный пухлый немчик, отъевшийся на жареной говядинке, и изнурённый голодом еврейский мальчик - вдруг похожи, как братья. "Принц и нищий" прямо. Да Бруно по одной походке безошибочно выделялся бы из толпы хефтлингов. Мой родственник, бывший узник концлагеря на территории Прибалтики, вспоминал, что их ни на секунду не оставляли без присмотра, постоянно пересчитывали и т.п. Даже в бане ходили специальные сотрудники и заглядывали всем между ног в поисках обрезания. Из жития отца Максимилиана Кольбе явствует, что пропажа заключённого была в Аушвице чрезвычайной ситуацией. Как же расценили бы лишний труп после очередной экзекуции? Труп без номера, арийской внешности, в нелагерном белье? И сапоги стоят. Смех и грех.

Концентрационный лагерь - не сцена для разыгрывания назидательно-сусальных пьесок о том, что все люди - братья. Концентрационный лагерь - не место для сентиментальных прогулок. Концентрационный лагерь - это концентрационный лагерь, чёрт возьми! Фабрика смерти! И достаточно однажды побывать на экскурсии в том самом "Аж-Выси", чтобы это себе уяснить раз и навсегда. Сдаётся мне, Бойн и того не сделал.
Но зачем выбирать Аушвиц местом действия, если ничего о нём не знаешь? Что мешало изобрести какой-нибудь Кляйнешвайнедорф и там безнаказанно резвиться? Возможно, ирландский писатель решил собрать все "бренды" нацизма под одной обложкой: если высокопоставленный наци - то Гитлер, если лагерь - то Освенцим, не больше, не меньше. А то не поймут, что книжка - про нацизм и холокост.
Итог прискорбен. Мало того, что на костях моих предков сплясали, на них сплясали ещё и неискусно. Я ждала правдивости - мне подсовывают плакат из серии "Что такое хорошо и что такое плохо". Уничтожать себе подобных в газовых камерах плохо, кто бы мог подумать? И не потому плохо, что плохо, а потому плохо, что среди них может затесаться твой родной сын. На жирной почве опусов, подобных "Мальчику", ревизионизм и цветёт пышным цветом. Он кажется менее тошнотворным, чем розовые пирожные, припудренные человеческой золой.
Не спорю, ширпотреб имеет право на существование. Только, Бога ради, не на золе и костях, пожалуйста. Лучше промолчите.