5

Неполное – и, тем более, краткое – собранение сочинений невозможно составить объективно. Каждому не угодишь. Амфоровское собрание русскоязычного Борхеса, безусловно, является лучшим – даже просто по причине своей единственности. На мой вкус, в четырехтомнике слишком много поэзии и слишком мало прозы, о которой сам Борхес был, кстати, куда худшего мнения, чем о стихах. Но, повторяю, это вопрос вкуса. Проект, в любом случае, вызывает искреннее восхищение.

Борхес – не только гениальный рассказчик, но и гениальный мыслитель. Возможно, главный интеллектуал двадцатого века. Ему – одному из немногих – удалось достичь в литературе полного единства формы и содержания, свойства, которое, по его же словам, некоторые склонны приписывать исключительно музыке. Помимо безупречного стиля, его прозе присуще видение. Утверждение о том, что все совсем не таково, каким представляется, находит у Борхеса, возможно, лучшее художественное воплощение. Это гораздо больше, чем простая смена декораций. Это выход за пределы привычной системы координат, по эффекту похожий на «Историю безумия в классическую эпоху» Мишеля Фуко. У Борхеса нет готового мировоззрения, его проза – это возможность бесконечного множества мировоззрений, возможность философской мультивселенной. Примечательно, что сам Борхес – похоже, совершенно искренне – не признавал собственной гениальности и считал свой успех незаслуженным.