4 Deus ex machina

Нервная, неровная повесть. Видно, что автор несколько раз если не терял нить, то слегка упускал контроль над развитием событий, да так, что потом приходилось довольно девевянно поворачивать ход повествования. Однако такая заметная невооруженным взглядом шероховатость кажется простительной, ведь здесь есть то, что для меня составляет прелесть Гансовского – отказ от предрешенности.

В отличие от «Винсента Ван Гога», в котором действие развивается во Франции в XIX и XX веках, в «Инстинкте?» автор решил прыгнуть в далекий космос. Главный герой родился в 1970-м, знает такие слова как «мнс» и помнит небольшие зарплаты артистов Ленинградского областного (Ленинград присутствует в прозе Гансовского постоянно), однако сам уже путешествует на самый край Галактики с базы в созвездии Лепестка. Где все эти мечты о скором покорении межзвездных глубин?

Повесть о неудачном социально эксперименте на далекой планете и отчаянной жажде вмешательства. «Трудно быть богом» на иной лад, скажете вы. Да, конечно, это частая тема в советской фантастике, ведь нам казалось, что мы можем легко рассуждать о законах социальной истории. Как не попробовать сделать это на инопланетном материале? Однако звучит это все скучнее, чем читается, ведь Гансовский в чем-то схож с Уильямом Гибсоном – у обоих очевидная страсть к описанию ощущений, при этом страсть реализованная, описания эти глубоки и тактильны, если так можно сказать.

Сама идея о механическом существовании разумных существ, поведение которых регулируется добавками в пищу, мне уже встречалась, только вот та книга была более поздней. В сборнике Б. Иванова и Ю. Щербатых "Обитель монстров" была милая повесть ‘Strawberry Fields Forever’, в которой способ воздействия на население был таким же (и всем космическим посетителям местные настойчиво предлагали попробовать клубничку). У Гансовского, правда, идея эта не была центральной, он щедро набрасывает свои мысли на бумагу.

Особую, какую-то резкую прелесть составляет загадочная машина, которая кормит отупевших людей на планете Иаката. Гансовский, насколько я могу судить, любил писать о такой машинной эволюции, о технике, которая ведет себя. Вот и здесь что-то грохочет, стонет, выдает, самочинится, вылезает на поверхность. Оторопь порой берет.

Прогрессор, правда, какой-то малахольный вышел, физически крепкий, а эмоционально уж больно неустойчивый. Но тем, пожалуй, и интереснее.