4

Вы наверняка слышали о Жозе Сарамаго в контексте его же «Слепоты» или «Евангелия от Иисуса» — во всяком случае, у меня португальский лауреат Нобелевской премии ассоциировался прежде всего с названными романами. Знакомство же началось с «Пещеры», которую мне вручил старший коллега, обозначив две вещи: во-первых, главный герой, Сиприано Алгор, мужчина шестидесяти четырёх лет — его ровесник (это не так важно для вас, но значимо для меня); во-вторых, описанная на последних страницах сцена — мощнейшее изображение любви.

Забегая вперёд и начиная с конца: любовь Жозе Сарамаго действительно удалась, без мишуры, обёрток и излишней иносказательности при всей тяге автора к игре слов и puns, которые совершенно точно были intended. Взять хотя бы несколько строк из упомянутой сцены:

«Повторяю, потому что у меня ничего нет. Если сказанное вами недавно было прочувствовано и обдумано, у вас есть любовь. Любовь — не дом, и не еда, и не одежда. Но ведь и они — дом, еда, одежда — это не любовь».

Особенно подкупает, что сразу после автор сам себя журит за игру словами — это смотрится уместно и даже трогательно; Жозе Сарамаго словно извиняется перед читателями за беспрестанное жонглирование образами, которое кого-то может отвлечь от основы текста, но при этом именно калейдоскоп из слов заслуживает отдельного упоминания — один предмет через мгновение может оказаться чем-то совершенно иным, не потеряв, однако, своей истинной простоты, и эта трансформация завораживает.

Ну и раз уж речь зашла об идиостиле автора: люди, оговаривающие Салли Руни за отсутствующую разбивку текста на диалоги, явно не читали книг Сарамаго, который вообще-то признан и большой молодец. Надо сказать, что оба автора прекрасно понимают, что и как они делают, потому что текст свободно звучит самостоятельными голосами, избавляя читателя от бесконечных “сказал — ответила — произнёс — спросила”, которые те ещё бесячие засранцы (это я вам сейчас как бывший студент говорю, у которого за плечами написанная в университете работа по проблематике перевода глаголов говорения).

И от частного — наконец-то к общему.
«Пещера» — режиссёрская версия платоновской аллегории, которую Сарамаго развернул аккурат за счёт частностей, из которых и состоит наша жизнь. Здесь и непростые отношения отцов-детей, когда вертикаль в какой-то оборачивается песочными часами, и уже не так очевидно, кто нуждается в опеке больше; и противопоставление свободной жизни с властью государственного аппарата, подминающей и подменяющей. Но самое главное — тут много о том, что делает жизнь и нас настоящими (дело, мысли, маленькие будничные выборы) и напоминает о ценности наших переживаний. По-моему, очень актуальная в реалиях двадцать-двадцать книга.