5 Осенний день длиною в жизнь

Наши самые яркие и неизгладимые воспоминания частенько идут из самого детства. Со временем они стираются или, наоборот, приобретают гиперреалистичность..., но ощущение того, что это точно было, это связано именно с тобой не покидает человека всю жизнь. А в трудные минуты те самые отголоски памяти способны возвращать к лёгкости и беззаботности.

Одно из моих ярких детских воспоминаний, оставшееся и по сей день, это живопись в родительском доме. Наверное, само слово "живопись" прозвучало слишком громко и пафосно, если учесть, что это были всего лишь дешёвые репродукции в небольшой комнатке. Но для меня, особенно тогда, в них ощущалось что-то нереальное и даже мистическое. "Мадонну Конестабиле" Рафаэля можно было рассматривать часами, особенно, привлекал пейзаж на заднем плане; "Дети, бегущие от грозы" кисти Маковского были воплощением сказочных сестрицы Аленушки и её братца Иванушки. А "Сказка королей" Чюрлениса казалась настолько волшебной, что порой свечение на картине становилось явным и ещё более загадочным.

А над моей кроватью в скромной раме с бронзовым напылением неизменно висел осенний пейзаж. Среди высоких деревьев и пожухлой травы виднелась маленькая одинокая фигура женщины, идущая по аллее. Это был Левитан и его знаменитая работа "Осенний день. Сокольники".

Исаак Левитан
Осенний день. Сокольники. 1879
холст, масло. 63,5 × 50 см
Государственная Третьяковская галерея, Москва
Много позже я узнала, что женский силуэт рисовал друг художника Николай Чехов. И, надо сказать, большинство работ корифея – осенние по настроению, несмотря на то, что Левитан изображал разные времена года. Но что-то грустное, туманное и неуловимо ускользающее сквозит на его полотнах. Паустовский очень точно подметил:

Левитан написал несколько превосходных весенних вещей, но это почти всегда была весна, похожая на осень.

Левитан, так же как и Пушкин, и Тютчев и многие другие, ждал осени, как самого дорогого и мимолётного времени года.

И если мастер слова решил написать о мастере кисти, это, несомненно, должно быть гениально. Так и вышло. Даже в биографической повести Паустовскому удалось прибегнуть к своим "фирменным" средствам выразительности. Как талантливо получилось у автора передать всего лишь на нескольких десятках страницах тяжелую и трагичную судьбу Исаака Ильича. Взлёты и падения еврейского юноши, отовсюду гонимого, даже от русского пейзажа.

… талантливый еврейский мальчик раздражал иных преподавателей. Еврей, по их мнению, не должен был касаться русского пейзажа, - это было делом коренных русских художников.

Нелёгкая участь художника сказалась на его здоровье. Как странно об этом читать, но Паустовский описывает состояние последних лет жизни Левитана, начиная со слов "Ближе к старости…" И это учитывая, что живописец не дожил даже до сорока лет!

Его полотнами восхищается весь мир, а он всего лишь хотел быть ближе к родной природе. Никогда творца не привлекали заграничные пейзажи так, как русская местность. Здесь он черпал вдохновение, творил, находил покой….

Левитан стремился писать так, чтобы на картинах его был ощутим воздух, обнимающий своей прозрачностью каждую травинку, каждый лист и стог сена. Все вокруг казалось погруженным в нечто спокойное, синеющее и блестящее. Левитан называл это нечто воздухом. Но это был не тот воздух, каким он представляется нам. Мы дышим им, мы чувствуем его запах, холод или теплоту. Левитан же ощущал его как безграничную среду прозрачного вещества, которое придавало такую пленительную мягкость его полотнам.

Исаак Левитан
Над вечным покоем. 1894
Холст, масло. 150 × 206 см
Государственная Третьяковская галерея, Москва