4.5 Ничему не научились и ничего не забыли

Есть какая-то странная ирония истории в том, что современная Галичина была Россией в XVI веке (когда современная Россия ею, кажется, еще не была). Именно Россией, без каких-либо эпитетов. По крайней мере ее так называли в церковных кругах, утверждает Наталья Яковенко.

Кроме того, не менее ироничным (хотя ирония истории – штука порой кровавая) можно считать и то, что в этом сборнике, изданном в 2012, автор пишет о том, как шляхта «украинских» воеводств Речи Посполитой с ностальгией вспоминала «золотое десятилетие» 1638-1648, за которым последовали долгие годы войн и усобиц. Сам этот сборник – очевидное дитя другого «золотого десятилетия», сменившегося очередной кровавой эпохой, поэтому, возможно искренние, апелляции автора к рассуждениям одной итальянской исследовательницы, писавшей, опрокидывая в прошлое настоящее, о якобы присущей украинской культуре многоплановости и многослойности, смотрятся теперь как минимум печально, а как максимум зловеще.

Но обо всем по порядку. Сборник довольно пестрый по темам, но хорошо связанный периодом исследования – где-то от Люблинской унии до восстания Хмельницкого. Автор на основе первичных источников пытается заглянуть в головы действующих лиц трагедии, ведь они оставили нам дневники, письма, панегирики и поэмы. Что они думали о своей земле, о самих себе и соседях? Можно ли это вытащить из текстов, порой ритуальных, меняющихся только в деталях? Осторожно, с оговорками, но узнать можно многое.

Статью о самоназвании я уже читал (вот в этом сборнике ), но основательно забыл, что можно видеть хотя бы потому, что похожие данные в книге Плохия воспринимались мной как почти новые. Но Яковенко рассказывает эту историю более связно, с привлечением большего числа источников. Крайне любопытно читать про оппозицию Ruthenia и Roxolania, про то, что название Украина использовалось сначала только в дискурсе ВКЛ и во множественном числе, проникнув в польский обиход только после унии, да и обозначало оно именно пограничный статус территории, а не его самоназвание. Мутация не заставила себя ждать, но забавно то, что для жителей Польши украиной было все за Вислой, для жителя Руського воеводства все, что дальше на восток, для жителей Волыни – все, что еще дальше на восток, и только в Киевском воеводстве добровольно называли себя украиной. Тем не менее название это вплоть до национальных будителей XIX века оставалось маргинальным – среди православной интеллигенции Россия котировалась заметно выше, тогда как Украина связывалась с бунтующими козаками (киевские интеллектуалы далеко не сразу поддержали восставших, продолжая выказывать верноподданические чувства польскому королю и в 1648, автор любопытно разбирает это на примере панегирика Вишневецкому).

Что мне нравится в книгах Яковенко, так это то, что она создает населенный людьми мир. В том смысле, что ее нарратив не сух, люди в нем шутят про тот свет (как в том письме одного из героев книги, де он заказывает у подрядчика новое строение, которое по всем признакам является склепом, пошучивая про удержание душ и весело приводя размеры), пишут панегирики, пытаясь влиять на больших людей, ставят представления во славу чего-то. Из всей этой культурной продукции киевского круга суперсовременные коннотации имеет поэма о том, что поляк и русин не братья (хотя автор поэмы пытался с таким посылом спорить, но характерно, что сам вопрос стоял именно так).

Не менее интересной была статья о попытках создать Руськое княжество, трансформировав Речь Посполитую в союз трех народов. Аналогия, конечно, хромает, но русины тут выступают предшественниками чехов, которые столь же яростно и столь же безуспешно пытались превратить Австро-Венгрию в триединую монархию.