4 Невольная воля

Роман можно счесть фанфиком «Процесса» Кафки. Только в 80-хгодах не было такого явления, и Матей Вишнек называет произведение «приношением». Но по сути отрабатывает приемы своего предшественника и лукаво улыбается, надеясь, что читателей захватит его игра в парафразы и аллюзии. И если бы так, то было бы совсем скучно.

Но скучно не совсем. Писатель отрабатывает и собственную политическую травму. Знание биографии Вишнека заставляет более сочувственно относиться к главному герою Козефу Й., которого однажды отпускают на свободу, а он по своей наивности и не знает, что с ней делать. Впрочем, сам Вишнек знал, что ему делать в Париже, чему свидетельство – литературный и драматургический успех. И вполне справедливо, что эта вещь долго томилась без публикации. И интересна только в качестве библиографии автора.

Хотя бы только потому, что за юмором и литературной игрой, куда менее острой и дерзкой, чем в других произведениях Вишнека, не слышно позиции. Всё тут обыкновенно для абсурдистской литературы. Мир без начала и конца, времени и пространства. Стилистика в переводе Анастасии Старостиной колеблется между старомодной велеречивостью и современной резкостью. Мир вырезан из реальности и обтесан оптикой главного героя, который не способен вырваться за границы в силу своей бесхарактерной узости.

Несколько локаций вроде как бы противопоставлены друг другу, но сводятся к общей замкнутой непреодолимости. Тюрьма – наиболее узнаваемое кафкианское место, где живут схематичные, несоциализированные, с мистическими задатками люди-монстрики. Охранники, кухарка, Ребенок, начальник тюрьмы Полковник и другие составляют окружение Козефа, своей эксцентричностью оттеняя его заурядную нормальность. Поначалу герою, получившему свободу, нет возможности покинуть место заточения из-за бюрократических нелепых проволочек. В чем же его уголовная вина? Вишнек не называет, но старательно намекает, что заключенные здесь – жертвы бессмысленного репрессивного режима. Это мужчины, целой популяцией изъятые из города, где остались одни старички. Осторожно Вишнек обходит прямых аллюзий на реальность, сдерживая режимное негодование.

Привыкая к жизни в тюрьме, Йозеф начинает вылазки в сторону города (и здесь для получения удовольствия от отсылок хорошо обратиться к «Замку» Кафки). И он оказывается такой же абсурдной тюрьмой, где тайно радуются сопротивлению режиму, превращая его в глупую игру.

Есть в романе братство сбежавших из тюрьмы. Это уродливые обитатели помоек, изъеденные болезнями. Они пытаются среди мусора построить демократию волюнтаристскими способами, обесценивая любое проявление и понятие свободы. Йозеф помогает им всем, даже строит условную «карьеру» в каждой из локаций, будучи безвольным самозванцем. Он добрый, терпеливо сносит унижения, несправедливости. Конформизм безобидного интеллигента должен восприниматься насмешливо. Тем более, что и ему свойственны, темные, звериные желания, когда он подменяет охранников. Мучительно сладострастна его мысль ударить заключенного. А в результате этот безобразный поступок воплощается в уродливом образе.

Роман о невозможности свободы, о человеческой гнусности, вожделеющей насилия, подавления, превращения любые идеалы в нахальную бессмыслицу. Но в отличие от Кафки, Вишнек пишет не трагедию абсурда, а комедию. Злую, беспощадную, неутешительную. Люди могут быть только номерами. И покой приносит только заведенный порядок. Заключение – порядок. Подпольная борьба – порядок. Цикл. Круг безвременья и безысходности.