5

Честно говоря, работ, подобных книге Соломона Волкова «Москва. История культуры в рассказах и диалогах» я давно не встречала. Есть, конечно, “London: a biography” Питера Экройда, но в ней охват временной шире. Волков предпринял героическую попытку анализа: что означает современная Москва как культурный топос, то есть какие ассоциации, ожидания, образы и цитаты возникают у человека 30+ при упоминании нашей столицы. Сразу оговорюсь: уверена, что именно отдаленность автора от места обеспечила потрясающе успешное исполнение. Так беспристрастно, коротко и емко, хирургически точно вскрыть перед читателем тонкие подробности культурного процесса мог только человек с большого расстояния. И с огромным багажом, впрочем, эта предпосылка в случае Соломона Волкова самоочевидна.
С первых же страниц обоснован выбор Москвы как основного действующего лица: «Трансформация Кремля в символический коммунистический флагманский корабль была завершена, когда (опять-таки по указанию Ленина) над ним взвилось красное знамя. <...> Отныне - и, вероятно, навсегда - слова «Кремль», «Москва», «Россия» для всего мира стали синонимами». Далее автор анализирует развитие, инновации и влияние московского театра, кино, литературного и музыкального мира - каждую главу после рассказа автора заключает диалог со специалистом из представленной области культуры: Волков беседует с Дмитрием Баком, Антоном Долиным, Галиной Юзефович, Дмитрием Бертманом...Таким образом читатель получает экспертное мнение людей, живущих в современной Москве, формирующих культурное поле, в полемике с автором или в согласии с ним - диалоги со времен Сократа вели к истине, и в этой книге придают дополнительную играющую грань.
Анализ московского культурообразующего феномена начинается с театра: конечно же, с чеховского театра, с МХТ. Отдельно хочу выразить огромную радость, что мои оценки Чехова полностью совпадают с Волковым: «Чехов ускользающе калейдоскопичен». «Сам по себе диалог в пьесах Чехова (как заметил ещё Дмитрий Святополк-Мирский) это набор обособленных высказываний, в которых начисто отсутствует какое-либо логическое единство. В этом смысле театр Чехова является прямым предшественником театра абсурда». Дав биографическую справку о взаимодействии Чехова с театром, Волков убедительно показывает: «Так Москва в начале ХХ века оказалась мощнейшим трамплином для трансформации и модернизации мирового театра / и в репертуарном плане, и в плане приемов сценического воплощения этого нового, удивительного явления - чеховских пьес. «Московский след» в западном театре приметен и по нынешнюю пору».
Глава о музеях, о феномене коллекционирования, меценатства, о потрясающем Щукине завершается неоднозначным в моих глазах интервью с Мариной Лошак - Волков виртуозный интервьюер!
Подробно остановился автор и на кино, рассказав нам почти детективную историю взаимоотношений Сталина с главными фигурами становящейся советской киноиндустрии. «В итоге Сталин взял на себя роль суперпродюсера. Под его неусыпным присмотром возникла советская кинопромышленность, основной задачей которой стало не получение прибыли, как на Западе, а идеологическая пропаганда (хотя о доходах тоже не забывали)».
Литературная часть книги поделена на две знаковые фигуры, оказавшие неоспоримо огромное влияние на образ Москвы в сердцах и умах многих поколений: Булгакова и Пастернака. Читатель с наслаждением следит за авторской подачей поворотных моментов в биографиях этих гигантов. Власть, вдохновение, страх, любовь и личный выбор - эти темы переплетаются в судьбах Булгакова и Пастернака, находя отражение в их творчестве. Соломон Волков дает гениальный анализ писем обоих авторов к Сталину, ради этих страниц уже стоит обратиться к книге. «Из всех известных нам вариантов личных отношений Сталина с деятелями культуры «случай Булгакова» остаётся самым загадочным. Некоторые историки культуры предполагают, что диктатор сознательно играл с писателем в кошки-мышки. Я так не думаю, хотя в характере и поведении Сталина нетрудно обнаружить садистические черты, роднящие его с восточными деспотами и итальянскими государями эпохи Возрождения». В заключающем главу диалоге с Галиной Юзефович Волков озвучивает и свое отношение к «Мастеру» и «Живаго», и мы пытаемся уловить вслед за беседующими, что же можно считать московским романом, московским текстом. Прекрасной чертой книги считаю также ненавязчивость: скорее, это приглашение к размышлению, совместная ментальная работа, а во многих случаях и просто узнавание: да-да, именно так, вот автор назвал, выхватил из воздуха составляющие той, во многом ушедшей, московской культуры.
Антон Долин в интервью автору: «Москва - это город чужаков во все времена». «приезжие - это и есть подлинные москвичи».
В части о музыке Волков прекрасен, рассказывая нам о Гилельсе, Рихтере и Нейгаузе: особое удовольствие! Невообразимо, до какой степени чистое искусство исполнителя оказалось инструментом политической борьбы! «Сталин всегда и во всем преследовал в первую очередь политические цели. Его интерес к культуре имел ярко выраженную прагматическую окраску. Советская культура в представлении Сталина должна была помогать укреплению и прославлению коммунистического государства». В заключительном диалоге худрук Геликон-оперы Дмитрий Бертман (лучшее, интереснейшее интервью кмк в книге) произносит потрясающие слова: «Если говорить о национальной идее, то мне кажется, что наше искусство и культура - это и есть национальная идея. Это то, за что не стыдно. То, чем где угодно можно гордиться. Когда наш театр - или кто-то другой из отечественных исполнителей - приезжает на гастроли и зал после спектакля поднимется и тридцать минут хлопает стоя, то в этот момент заканчиваются все санкции, рушатся все границы. Чтобы решить все проблемы, мне кажется, надо просто отправить наших музыкантов по всему свету - и все наладится. Это лучший мост. Намного ценнее нефти».