4

Раз на книгу еще нет ни одной рецензии, то напишу немного и о содержании, с чем читатель столкнется.
Это роман-воспоминание, подающийся нам из тех времен, когда сын поэта уже смог эмигрировать в Израиль. Он потерял отца, когда был совсем маленьким, двухлетним. У него и воспоминаний-то никаких о нем не сохранилось. Долгое время его отцом была книжка с его портретом, книжка, в которой были написаны стихи на незнакомом языке, на идише, и которую надо было тщательно прятать от посторонних глаз. И еще была мама, близкая и любящая, а вокруг чужой и злой мир, в котором он был сыном врага народа, над которым все насмехались и избегали. Такой ненадежный и зыбкий мир, который в любой момент мог поглотить и мать, вдруг она бы не вернулась с работы? И мальчик рос под гнетом этого страха. Пока не настал тот день, когда пришли чужие люди, сказали что-то ободряющее, и мама сняла с полки книгу, которую до этого всегда прятала, и показала ее. Теперь уже можно, сказала она сыну.
Сын жил мыслями об отце, он хотел знать о нем все, понять все, что потерял, ему была важна каждая мелочь. И вот ему в руки попадают воспоминания, которые писал отец в тюрьме, которые ему позволили писать. И эти воспоминания забрасывают нас еще дальше в глубь времен. Мы оказываемся в Румынии, в начале XX века, в еврейской деревне, в доме у раввина. И первое, что нас ждет, это погром. Безжалостный, жестокий и бессмысленный. И мы дальше проследим недлинную, но полную событий жизнь отца. Постараемся понять, что двигало им, когда отрекся он от веры отцов и принял на себя иную веру, веру в коммунизм, во всеобщее счастье, в защиту угнетенных. Увидим и какое жестокое его постигло разочарование.
Мы пройдем с ним годы, когда власть в Берлине захватили нацисты, поживем в Париже, будем воевать в Испании и наконец отправимся в Советский Союз. Когда он туда попал, то не был уже неопытным наивным юношей. Он был утомлен прожитыми годами, измочален политическими распрями, именами вождей, каждый из которых тянул в свою сторону, и все же он оставался одновременно и коммунистом, и евреем. Но приехавшему из-за границы не просто было сразу погрузиться в нашу жизнь, осознать атмосферу всеобщего страха, ответственности за каждое слово, невозможности задавать вопросы. Он был бы арестован гораздо раньше, если бы не война. Жестокая и длинная, на которой погибло много его гражданских единоверцев, но на которой уцелел он, чтобы попасть в подвалы тюрьмы, но еще и затем, чтобы родить сына.