4 Хорошо там, где нас нет

Хорошая такая сатира. Не едкая, хоть и грубоватая местами. Правильная, хотя и спорны некоторые умозаключения здесь. И, конечно, как верно заметил сам автор, не стоит всему написанному верить, так как выдумки в этой повести тоже много.

Главный герой данного произведения Аркадий Рубинчик является классическим примером советского еврея. Как раз таким, каким мы их себе представляли - умный, хитрый, хорошо устроившийся даже с такой прозаичной профессией как парикмахер, осторожный, старающийся быть тише воды да ниже травы. Такой. Я никому не мешаю и вы мне не мешайте. Сам признаёт, что далеко не образец для подражания, но тем не менее он порядочный гражданин. Ну, насколько это было возможно. И, последний и самый жирный штрих к портрету, он очень любит поговорить. Да не просто потрещать о том, о сём, а рассказать что-нибудь поучительное, но развлекательное, сдабривая всю свою болтовню забавными наблюдениями, собственными умозаключениями да жизненной мудростью, сотканной из личного опыта.

И вот длительный перелет из Нью-Йорка в Москву и свободные уши в кресле рядом. Аркадий начинает говорить. О чем? Конечно же о евреях и их жизни, об исторической родине и СССР, об иммиграции. Он рассказывает, каково евреям пришлось и на исторической родине, и в других краях, в той же Америке. Почему-то не выходит из головы сцена из Нью-Йорка, где бывшие обитатели московского "Дворянского гнезда" пресмыкались перед американским толстосумом, которого они величали благодетелем. Или история советского писателя, который закончил свои дни в сумасшедшем доме на исторической родине. В общем, всё тут так или иначе сводится к двум поговоркам "где родился, там и пригодился" и "хорошо там, где нас нет". А ещё и "всё познаётся в сравнении" сюда. Романтика мечты, думы о свободе, уверенность, что там, на исторической родине или демократичной Америке жизнь будет лучше, а дышать легче. Но, как верно замечает наш герой, "одной свободой сыт не будешь". И вот, "перелетные птички", массово улетевшие в другие края, начинают возвращаться на настоящую родину. Да, оказывается, тебя нигде не ждут. Да, устроится на новом месте сложно, если нет друзей или родственников, да и те не всегда помогут. Да, везде есть сволочи, бюрократия, а свобода ограничивается рамками того, о чем кричать принято, а о чем, мягко говоря, говорить вслух не рекомендуется. И бюрократия везде. А если ещё взять во внимание особый менталитет советских людей, то прижиться где-то там, где совсем всё по-другому, очень-очень трудно. Ну, кроме тех, кто не обременен морально-этическими принципами и глупыми привязанностями, дабы не мучиться всякой чушью по типу ностальгии и тоски по родине. И всё же в конце: "Остановите самолет - я слезу!" Не ошибка ли снова это возвращение?