4 Дублинский мечтатель

Актуальность поэта Йейтса сложно переоценить. В наше время, когда взрослые противопоставляют одичанию человека прошлого непроходящую инфантильность и запоем смотрят "Игру престолов" и превозносят "Властелина колец" исключительно за романтический антураж, игнорируя его философскую и религиозную проблематику и поругивая за "черно-белость" героев (хотелось бы всех вымазать серым, ага), сказочки в почете. Легенды-лайт, не массивная и не столь, впрочем, сложная для понимания "Старшая Эдда", сколько необязательное и обаятельное фэнтези, и лучше, чтобы исторические сериалы тоже смотрелись не очень солидно и чуточку нереально - ну, вот Римский папа в исполнении Джуда Лоу хорош именно своим "человеческим лицом", и это стало общим местом. Вспоминается старина Киплинг с его максимами, но глобальным видением современность не дорожит - вокруг сплошная фрагментарность. Вот и Йейтса есть большой соблазн воспринимать именно так, мимимишечно, только как автора (бессмертных, впрочем) коротких шедевров "Плащ, корабль и башмачки" и "Он мечтает о парче небес". Вот, скажем, в моем профиле есть такая цитата неизвестного автора: «О, если бы мне удалось уловить лишь смутное, ничего, кроме смутного, или хотя бы горстку мокрого песку...» Смутное - это к Йейтсу.

Смутной, впрочем, бывает и рефлексия. Какими такими интеллектуальными глубинами запомнился нам, к примеру, герой фильма "Полеты во сне и наяву"? Смогли бы мы определить его позицию по отношению к мирозданию в гегелевском смысле? Боюсь, что нет. Но рядом все время витает именно что смутное, но непогрешимое ощущение того, что парень этот симпатичный и гибнет зазря. И вот этого интуитивного представления о плохом и хорошем вполне достаточно, чтобы читать и любить Йейтса.

Ну да, перед нами классический образец поэта с мистическим мироощущением, что не такая уж редкость. Йейтс немало черпал в народном ирландском фольклоре, что не говорит о какой-то его мнимой однобокости - Пушкин тоже создавал не из пустоты свои бессмертные сказки. В "Нобелевской речи" поэта, которая тоже представлена в рецензируемом сборнике, речи больше про ирландскую освободительную борьбу и народный театр. А тут еще в конце книги прилагается интригующая статья, в которой переводчик поэзии Йейтса и составитель данного сборника Георгий Кружков очень интересно пишет об истории несостоявшегося перевода Николаем Гумилевым пьесы "Графиня Кэтлин" Йейтса - почитайте, если это не культуроведческий детектив, то я не знаю, чем еще вас завлечь. В общем, ирландский поэт, как вы поняли, многогранен. В любви, как водится, был несчастен - сначала случилась с ним трудная любовь к политической активистке Мод Гонн, затем последовала долгая жизнь холостяка и наконец, как гром среди ясного неба, женитьба в пятьдесят два года (не на Мод; "ты отказала мне два раза": пять раз, если быть точной, она отвергала злополучное предложение руки и сердца влюбленного поэта). На шестом десятке Йейтс становится отцом двух детей, поздние дети, как говорят, талантливы, но Бог с ними.

Я слышу Призрачных коней, они летят, как гром...

Я слушал голубей в Семи лесах...

Страна, куда ты скачешь, - отрава для сердец...

Женская красота - словно белая птица,
Хрупкая птица морская, которой грустится...

Даже в русском переводе эти типичные для стихов Йейтса образы не кажутся ни затертыми, ни банальными. Волшебство и магия были внутренне присущи дару поэта, и он не вымучивал их, привнося в лирику национальную экзотику. Мне он видится как заколдованный Маленький принц в до-де-Сент-Экзюперийную и до-самолетную эпоху. Хотя Йейтс был современником Одена и Бродского (которые, кстати, его весьма ценили), как же мало в его творчестве соответствия, созвучности "духу современности". Как очень верно пишет Кружков в предисловии, Йейтс, конечно, был не одинок, избрав тот путь, которому верно следовал, и рядом "партизанили" Киплинг, Толкиен и Ко. Но Йейтсу не хватало основательности по сравнению с этими мудрыми собратьями по перу, он порхал легкой походкой по облакам, хотя после вручения ему Нобелевки в 1923 г. поэзия его обрела тяжеловесность.

Все периоды развития гения ирландского мистика одинаково интересны, хотя мне ближе его метания молодости, периода любовных разочарований и знакомства с Джойсом. Последний, кстати, не очень лестно отозвался о нем при личной встречу, брякнув что-то вроде: "Вы слишком стары, чтобы измениться". И кто бы говорил! Джойс, писавший, как дышавший, никуда не смог уйти от природы своего таланта и писал, усугубляя, все ту же ирландскую сагу и почти с одними и теми же героями. А меняться Йейтсу? Выше головы не прыгнешь, но мало у кого голова эта висит в воздухе так высоко, что не докричишься. Да, романтика, да, Средневековье, да, эскапизм - все это родовые черты поэзии ирландца, которые так легко высмеять. Но мне жалко тех, кто не отнесется к этой лирике серьезно. Ибо Йейтс черпал вдохновение в океане бессознательного, ключ к которому есть только у очень талантливых авторов. И пусть есть свои достоинства у саги Джорджа Р.Р. Мартина, она рукотворна, а стихи Йейтса - это амброзия, божественное вдохновение и почти ничего от человека, которым он был. Или, может, его "социальная" личность была изолирована от "творящей" части его сознания, во всяком случае она никак себя не проявляла, что делает Йейтса полным антагонистом другого своего талантливого соотечественника - Бернарда Шоу.

И если вы мечтаете о парче небес до или вместо употребления запрещенных препаратов - вам сюда.