3.5 А Вы любите puzzles?

Могу сказать смело и открыто – меня обманули. В описании книги значились юмор, сатира, ирония и прочие атрибуты чего-то такого, что взбодрило бы мозг и тело, однако итогом стала история одиночества и самокопания. Уже в начале романа появляются «Размышления» Тодда Эндрюса, наталкивающие память на немалое количество произведений, в заголовках которых фигурируют слова: рассуждения, воспоминания, поучения, наставления, философские изыскания и т.д. Ничего против подобных книг не имею, однако, по моему скромному разумению, они требуют внутреннего спокойствия, сосредоточенности, длинных и свободных вечеров (чего нет – того нет).

История начинается, движется, да и заканчивается вполне банально, но есть в «Плавучей опере» некая притягательность разрозненности повествования. Наверное, при желании (автора, безусловно) можно было бы достаточно успешно вылепить несколько самостоятельных повестей или даже парочку романов. Но получились воспоминания и пресловутые рассуждения о молодости, учебе в университете, сексе, дружбе, немного о любви, работе юристом, смерти, отце, свободе мыслей и действий. Пожалуй, мне нравится идея лоскутного одеяла, а потому попробую воссоздать картинки своих впечатлений о романе так же кусочкообразно.

Тодди – странный ребенок, бегающий от одного увлечения к другому, но не добивающийся особых успехов ни в одном. Огорчен ли он? Едва ли. Отец занят работой и еще чем-то, матери – нет, а потому в его руках – полнейшая свобода действий: хочу - строю лодку, хочу - читаю, хочу -шарахаюсь где-то. Не очень-то меняется жизнь героя после внезапной новости, хотя понятия не имею, как отреагировала бы я на сообщение о том, что едва начавшаяся молодость может быть легко и незаметно прервана сердечным приступом. Единственное, от чего избавляется Тодди, так это от незавершенности поступков, однако взамен приобретает еще парочку заболеваний. Отныне он наслаждается жизнью на полную катушку:

…мы ведь точно знали, чего хотим, - пить, пока душа принимает, перетрахать всех, кого удастся, спать как можно меньше, а оценки получать как можно выше

И кажется Тодди, что и отношения с отцом как-то потеплели. И здесь как гром среди ясного неба – подвал, отброшенный стул, старший Эндрюс в идеально чистом и выглаженном костюме, болтающийся на ремне. Ни юмора, ни иронии, только сын, снимающий тело отца и тащащий его в спальню. Дальше будет много мыслей уже взрослого и даже слегка одряхлевшего мужчины о смерти и причинах, достойно оправдывающих самоубийство. Да, юмор все-таки будет, но циничный и жесткий, и чуть позже, когда, получив в наследство кругленькую сумму в конверте, Тодд наугад выберет самого богатого человека в городе и отошлет ему все в качестве «подарка». Жадина-полковник будет носиться в юридическую контору несколько лет, преследуя лишь одну цель – перестать чувствовать себя обязанным этому юнцу, будет грозиться переслать обратно деньги, но ни цента не вернет. Расплата настанет в один из дней, когда Тодд окажется приглашенным на вечеринку относительно свежей Миссис Полковник. Картина маслом – миссис трется всеми мыслимыми и немыслимыми местами о Тодди под холодными струями в душе, полковник гневно сверкает глазками, постукивает тростью о кафель, наш герой вежливо откланивается.

Еще один любопытный кусочек повествования – взаимоотношения с четой Мэк. Гаррисон и Джейн – молоды, обеспечены, катаются на яхте, немало пьют и придерживаются очень свободных взглядов на институт брака. Как-то за сигареткой и стаканом, возможно, виски они постановляют – факт женитьбы/замужества никак не ограничивает свободы выбора сексуального партнера, а потому, дорогой/дорогая, лишь выбирай, ну, и поставь меня в известность, а лучше – давай посидим и подберем друг дружке ту/того, кто по нраву и тебе, и мне. И выбор падает на Тодди. Он хоть и удивлен, и смущен, однако с удовольствием принимает в свою кровать загорелую и упругую Джейн, благоухающую морем и солнышком. Описывать последовавшие события не буду, лучше сами, но кратко упомяну – герой наш влюбился и даже немного влип, хотя цинизм и рассудок не растерял.

Без экзистенциализма не обошлось, иначе как вообще выжить этому невезучему везунчику? Только кажется мне, что ни Сартр, ни Камю особо не порадовались бы такой поверхностной и схематичной трактовке вылепленных собственными руками философий существования. Тодди понравилась идея бессмысленности, этакой вседозволенности, а потому он нещадно эксплуатирует ее в течение всего повествования:

…ничто, да, ничто не самоценно, ибо всему ценность только придается, приписывается извне – нами, людьми

Не скажу, что тематика книги нова, тем более, не стану уверять, что она открыла мне нечто неизвестное, не буду рекламировать роман, как исключительный в своем роде. Упомяну лишь, что «Плавучая опера» несколько любопытна для мозгов, немного абсурда, капельку умна, слегка по-черному юморна и на палец виски в стакане – печальна. А дальше – лишь лоскутна.