2.5 Погорелый театр одного актёра

Это будет моя первая и, надеюсь, последняя рецензия, поэтому позволю себе здесь перенять графоманскую манеру товарища Гришковца. Прошу прощения, если вам придётся это прочитать.

Когда я была школьницей и жила с мамой и папой-моряком в Мурманске, все вместе мы часто смотрели записи спектаклей Гришковца, однажды даже пошли на его представление. Мой папа искренне любит его произведения, поэтому, когда я уехала учиться в другой город, папа подарил мне эту книгу. Безусловно, подарок до сих пор очень мне дорог: это и прекрасные иллюстрации, и детские воспоминания о портовом городе и семейных посиделках, и душевные пожелания самого автора на обложке (папа после спектакля специально для меня попросил Гришковца подписать книгу).

Уже прошло три года с того момента, когда папа подарил мне «Дредноуты» и я последний раз их открывала. Скажу честно, что решаясь снова их перечитать, я испытывала страх разочароваться в детских мечтах. У издательства «Махаон» и «Аттикус» есть особый талант делать из говна конфетку, не меняя содержимого. Красивая обертка из прекрасных акварельных иллюстраций, необычная обложка, открытка, но всё это с начинкой из водянистого текста.

Меня покоробил уже подзаголовок. «Пьеса для женщин». Хорошо, с сексизмом и распределением литературы по гендеру в России всегда было тяжко, можно пропустить. «Монолог». Действительно, пьеса для постановки в театре одного актёра [погорелого театра].

А затем текст пьесы, попытка товарища Гришковца сесть даже не на два небезызвестных стула, а, кажется, на 100 венских стульев и в тазик с водой.

Цель пьесы обозначена в экспозиции одноврЕменно автором и героем. Я случайно зашёл в книжный, увидел книгу про корабли, у меня случились флешбеки с Первой Мировой, потом я подумал, а вот почему женщины не любят читать и узнавать про войну, корабли, военных и т. д., стану я научпоп просветителем. Забавно, я лично знаю многих женщин, которым интересна данная тема. (Здесь же я вспомнила, как папа ужасался, когда я рисовала военный самолёт в начальной школе или интересовалась ледоколами. Папа, пожалуйста, не садись на два стула, как товарищ Гришковец. Ты подарил мне книгу, которая должна, по мнению автора, заставить меня интересоваться военными кораблями.)

Затем автор совсем сбивается с пути и начинает метаться из стороны в сторону: то он просит прощения за редкую графоманию (да нет, частую), то начинает описывать историю какого-либо корабля, пытаясь доступно и красочно описать масштаб величия (кажется, автор всё же иногда выполняет поставленную задачу), то он пытается представить себя на месте какого-либо экипажа, то утверждает, что не может претендовать на описание чувств моряка, ибо сам в такой ситуации не был. Тут же внезапно появляются внезапно бумажные кораблики. О! Какая глубокая философия! Всё это смешивается с постоянным упоминанием несчастных женщин, которые не знают о судьбах этих бедолаг, а вот если бы знали, то зауважали бы всех мужчин. И тут становится ясной истинная цель этого текста: оправдать измены, плохое поведение, неуважение мужчин к женщинам. «Вот как нам бывает сложно, а вы этого не знаете и не понимаете!» — будто кричит где-то один обиженный графоман с сигаретой и бутылкой вина (слишком дешёвый приём для передачи чувствительности).

Забавно, что свою искренность и эмоциональность автор может подчеркнуть только стилистически низкими разговорными словами, постоянными повторами, фигурами умолчания (я бы попробовала посчитать количество многоточий) и риторическими восклицаниями и вопросами. Но это не душевность и близость автора к читателю, это просто плохой текст, плохая литература. Нельзя выбрать запретную тему и писать о ней так, чтобы потом недовольного читателя можно было обвинить в бессердечности.

К концу своих терзаний автор сам забывает, зачем всё это писал. Вспоминает, что про корабли и для женщин, и уходит в закат. Я бы ушла сразу же вместе с ним, но только хочу добавить, что есть много замечательных книг о героях Первой Мировой, о кораблях, о мечтах. Есть много качественных книг, где один автор пытается вжиться в реальных героев. Читайте их, «Дредноуты» же оставьте маленьким девочкам и, внимание, мальчикам в качестве доступных рассказов о войне с картинками. Я, пожалуй, тоже оставлю их себе, но только как милую фотографию папы, то есть моего близкого друга, и меня на спектакле Гришковца.

3 из 5 только из-за иллюстраций, частично выполненной задачи и душевности с личными воспоминаниями.