2 Об «Истории русской культуры XX века» Соломона Волкова

Обывательская смесь фактов, сплетен и субъективных суждений разной степени глубины. Тем, кто ничего не знает о русском искусстве XX века и его деятелях, работа может дать некоторое представление, однако оно будет однобоким и искаженным.
Само понятие «культура» автор использует в его номенклатурном значении. Культура, по Волкову, это не человеческая деятельность в разнообразных ее проявлениях, а только то, что в советские времена было подведомственно министерству культуры. Ни быт людей, ни общественные институты, ни науку, ни политику, которая в книге противопоставляется культуре, находится с ней в вечном взаимодействии, автор к культуре не относит и даже не считает нужным объяснить почему. В книге обсуждаются некоторые выдающиеся художники России XX века и политические вожди. История культуры в изложении автора это история взаимодействия художников с вождями и между собой. Об историческом «фоне», на котором это взаимодействие разворачивается, о войнах, раскулачивании, ГУЛАГе, пятилетках, великих стройках, науке, медицине, образовании, о жизни людей на территории СССР в ХХ веке читатель не узнает почти ничего.
Может все это предполагается известным? Такое предположение было бы весьма странно, т.к. книга написана для американского читателя и лишь затем переведена на русский с сохранением множества англицизмов. Все эти «стимулянты», «мейнстримы», «фасцинации», «нонфикшн», «спектакулярный», «абсорбированная», «семинальный», «ирританты», «бэкграунд», «апроприация», «аррогантность», «эппил», причастия для перевода английских пассивных залогов типа «контролировавшаяся», «транслировавшаяся», «рассматривавшейся», «муссировавшаяся», «предсказывавшихся» и новообразования, как то «малограмотнее» (по-видимому, должно означать «более малограмотный»), несомненно украшают книгу по истории русской культуры. А вот, например, яркая характеристика творчества писателей-«деревенщиков» (Можаева, Белова, Распутина и других): у них «простые, но благородные пейзане изъяснялись сочным, лакомым языком».
В центре внимания книги политическое управление художниками. Автор, несомненно, отдает предпочтение тому, как это делал Сталин «будучи политиком «par excellence»» (жив еще старик Макиавелли!). Хотя и Сталин в своем управлении культурой делал ошибки. Например, ошибкой (не убийством, заметьте, а именно ошибкой), по мнению автора, был расстрел Бабеля, Кольцова и Мейерхольда.
Согласно автору, политики и КГБ после Сталина вели себя с художественной интеллигенцией неправильно и зачастую просто глупо. Возможно поэтому и творчество многих художников послесталинского периода не заслужило сколько-нибудь пристального внимания. Ведь это творчество не направлялось вождями. Более или менее подробно речь ведется о Любимове, Солженицыне, Бродском, Андрее Тарковском и Шнитке, хотя и об их творчестве читатель не узнает ничего сколько-нибудь глубокого. Зато он может рассчитывать на пополнение своих знаний о борьбе этих художников с властью.
Рассказ об остальных прекрасно характеризуется словами «поверхностно» и «ложно». Несколько примеров этого.
О Высоцком, помимо удивления его популярностью, сказано, что он «… поставил ее (уголовную романтику – Prosto_Tak_Twice) в центр национального культурного дискурса, хотя в официальной сфере она как бы не существовала. Он сделал это с огромной убежденностью, серьезностью и верой в свою миссию, и в этом корни народного поклонения Высоцкому, по сравнению с миром которого «На дне» - это детский сад.» У Высоцкого есть много блатных песен, но они составляют меньше 10% всего им сделанного, и любят Высоцкого далеко не только за них. И уж точно он не ставил уголовную романтику в центр культурного дискурса. По его собственным словам, блатные песни помогли ему отточить форму, добиться простоты и естественности стиха.
О Галиче сказано, что он «… в своих песнях о работягах-алкашах, официантках, проститутках, мелких чиновниках продолжил сатирическую традицию Зощенко…». Ко времени песен Галича Зощенко был реабилитирован. Почему же тогда Галич «представлялся руководству … антисоветчиком»? Об этом, как и о том, что основными героями песен Галича были люди, участвовавшие в сталинских репрессиях и последовавших за ними уродствах советской системы в качестве жертв или в качестве палачей, читатель не узнает.
Юрий Трифонов «… описывал жизнь того слоя столичной интеллигенции, который с наибольшим энтузиазмом будет приветствовать перемены, произошедшие в горбачевские годы, - заботы, горести и убогие радости умеренно либерального среднего класса, балансировавшего между приспособленчеством и скрытой оппозиционностью». Читатель не узнает о том, что Трифонов – один из важнейших писателей советского времени – в своих повестях детально описал психологический процесс скатывания человека в подлость и предательство.
Об одной из величайших оперных певиц ХХ века, написавшей к тому же шедевр мемуарного жанра, Галине Вишневской, сказано, что она – жена Ростроповича, «сопрано Галина Вишневская».
Подобная поверхностность иногда проскакивает и в отношении художников старшего поколения. Хотя Рахманинов-композитор пару раз упоминается в книге, читатель не узнает, что это был один из выдающихся композиторов ХХ века, его произведения (к сожалению, немногочисленные из-за того, что много времени отнимало исполнительство) - жемчужины русской культуры. По автору Рахманинов – «величайший русский пианист» и все.
Вообще, в книге не так уж много внимания уделяется творчеству художников. Гораздо больше - тому, кто и что о ком сказал, кто с кем жил, кто как сел, кто и почему получил или не получил Нобелевскую премию и тому подобным «околокультурным» данным. Причем, чем ближе к нашим дням, тем меньше в книге «культуры» и больше «около». Иногда сообщаемые сведения сильно напоминают слухи. Например, «вспоминают», что Сталин читал до четырехсот страниц в день. Может оно и так, хотя верится с трудом, но кто вспоминает, и потом, что читал, по какому плану, как удерживал прочитанное в голове, как анализировал? Поискал в Интернете, кто вспоминает. Ссылаются на Волкова. А у него ссылок нет. Кстати, в книге нет ссылок совсем. Всему, что пишет автор, нужно верить на слово или не верить.
Лично я имею основания многому не верить (см., например, выше о Высоцком и Галиче). Многое из того, что написано, меня не интересует, и многое из того, что интересует, в книге отсутствует.
В том же жанре истории русской художественной жизни мне представляются гораздо более содержательными и полезными книги Дмитрия Быкова «Советская литература» (краткий и расширенный курсы) и исследования Бенедикта Сарнова. Думаю, покопавшись, можно найти достойные работы и по истории музыки, изобразительного искусства, балета.