2.5

Мировая литература знает множество примеров, когда центральной фигурой повествования становятся несколько поколений одной большой семьи. Такие произведения – циклы, саги – призваны продемонстрировать художественную интерпретацию той или иной эпохи. Будь то Англия начала XX века отражённая в «Саге о Форсайтах», или Франция второй половины XIX века из цикла – «Ругон-Маккары». Семья, в таких произведениях, становится созерцателем и участником эпохи, а мы (читатели) её познаём и, как бы, проживаем, вместе с нашими героями.

Подобные форматы присутствуют и в Отечественной беллетристики, а наиболее ярким примером стоит считать – «Вечный зов» Анатолия Иванова. Однако, не смотря на всё великолепие двух романов Анатолия Степановича это всё же через чур идеологизированное произведение, в чём признавался и сам автор говоря что «поставил себе целью показать, как советская действительность очищает людей от скверны капиталистических пережитков». Неким взглядом со стороны, без приукрашиваний и правильностей, обещала быть «Московская сага» Василия Аксёнова (известного мне по роману «Остров Крым»). Однако первая же книга оставила горький осадок разочарованности.

«Никогда в жизни не читала настолько злобного повествования о нашей жизни в эпоху Сталина. Сплошной мат и поголовное совокупление…».

Это кстати ещё не самое страшное. Итак, перед нами эпоха 20-30-х годов, центральная фигура – семья Градовых – живущих в Серебряном бору. Вообщем то это всё, что имеет место в первой книге цикла. Главная проблема романа – это упор на эпоху с её однобоким взглядом, при полном опускании семьи, через которых вроде и ведётся повествование, но ведётся уж слишком по-детски. Кажется, что Аксёнов просто берёт набор штампов, мифов, домыслов, подозрений, правдивых историй и запихивает их в свою книгу вращая вокруг вездесущих Градовых, которые умудрились прямо и косвенно поучаствовать во всех ключевых событиях периода: таинственная смерть Фрунзе, Коллективизация, Раскулачивание, Троцкистские и Военные процессы; повстречать ключевые фигуры: Булгаков, Мейерхольд, Фрунзе, Сталин, Берия, Бедный, Блюхер и другие. Всё это запихнуто в роман как отражение эпохи, но эпоху толком не отражает, видно, что автор просто ворошит слухи, в связи с Фрунзе упоминается «Повесть непогашенной луны», однозначно говорится об убийстве Орджоникидзе, хотя там есть много спорных моментов.

«Меня очень радуют книги, которые в доступной форме, рассказывают о разных исторических эпохах».

Обидно только, что при этом они (в нашем случае она – конкретная книга) умудряются нагло врать, что очень ярко это видно на примере истории ареста Блюхера, где не совпадают ни даты, ни обстоятельства ареста, ничего.

Аксёнов идёт дальше, он пользуется своей осведомлённостью о будущих событиях и вручает своим героям пророческий дар:

«Без всякого сомнения, два режима, не смотря на то, что сейчас они клянут друг друга, в самое ближайшее время сблизятся».

Речь здесь шла о Германии и СССР, мимолётная фраза вообще никак не влияющая ни на что. И такого добра тут предостаточно. Василий Павлович, зачем это? Вы хотите показать свою осведомлённость? Не стоит, выглядит это очень криво.

А что же Градовы? А их тут толком и нет. Дождался ли я раскрытия персонажей за первый роман трилогии? Нет, не дождался! Тут есть общие архетипы по принципу: Вероника - первая красавица, которая не может без внимания мужчин; Никита – военный; Нина – творческая личность. Даже сцены где можно было бы раскрыть персонажей, показать их душевные переживания, перемены характера всё это просто загублено (сцена ареста Вероники переда нам не через неё, а через белку, серьёзно - белку). Циля Розенблюм (супруга Кирилла) вообще впервые появилась в середине романа, кто она, почему стала так дорога Кириллу, почему ей стал дорог Кирилл? Думай сам читатель мне же надо показать, как Сталин страдает запором, это же куда интереснее.

Вообщем первая книга оставила неприятное послевкусие. Здесь нет ни Москвы, ни Градовых. Взгляд однобок, напыщен. Писателя легко поймать на откровенной лжи. Даже страшно подумать, что нас ждёт дальше, ведь впереди военный период.