2.5 Цена благотворительности

Весьма качественно составленный сборник документов раскрывает мотивы коллаборационизма с оккупационной администрацией Советского Союза в интересах политзаключённых и арестованных, ожидающих суда.

Составитель сборника пользуется тем что М. Горький был окружён множеством мемуаристов, и сам отправлял немыслимое число писем, как взбесившийся принтер нашего федерального собрания с президентом.

Е.П. Пешкова была первой женой Горького, которую тот променял на актрису М.Ф. Андрееву, а потом на Закревскую-Будберг. О каждой из них имеются биографические исследования или сборники документов, а это издание, кажется, первое воздаёт ту же монету и официальной жене - других браков Горький не регистрировал.

Автор-составитель не нуждается в том чтобы своими словами явно формулировать негативные оценки жизненному пути М. Горького, но они возникают при знакомстве с документальным собранием, усиливаясь попутно хронологической последовательности. Горе-популяризатор М. Зыгарь в графоманском кирпиче "Империя должна умереть" ни на мгновение не усомнился в истинности совокупности революционной писанины Горького, дублируя которую, Зыгарь наваял пламенное прославление массовых убийств монархистов и социалистической лжи. Но данное издание слишком много внимания уделяет биографиям жертв революционного насилия, с которыми Пешкова встречалась и которым помогала, чтобы не возник вопрос о безобразном отношении Зыгаря и его единомышленников к принудительной эвтаназии, или как они себе ещё похуже представляют мокрое дело.

Надо сказать, что на фоне ужасов террора ПСР и РСДРП 1905-1906, а потом и в СССР, невозможно не говорить о личной ответственности за него и главной героини книги, которая годами вела революционную "работу" и доросла до эсеровского ЦК, в то время как Горький больше был связан с большевиками.

Пешкова считала Дзержинского своим другом и прямо прославляла его в печати, смертельно обижаясь на любую белоэмигрантскую критику. В сталинское время она столь же "патриотично" прославляла всех организаторов русского геноцида по новому партийному ранжиру, а дожив до 1965 г., не заметно чтобы хоть в чём-то нашла покаяться.

Помощь политическим заключённым со стороны Пешковой заставляет отнестись к ней с какой-то долей снисхождения. Уж кто, а сам мэтр непримиримости Сергей Мельгунов, и тот не выносил случаев эмигрантского приравнения Пешковой к прочей советской своре.

Находя позицию составителя слишком мягкой относительно Пешковой, всё-таки приходится это учитывать. Тут можно вспомнить много аналогичных примеров, каким было и вынужденное сотрудничество П.Н. Краснова с министерством "Востока" с 1943 г. из-за наплыва в Европу беженцев из СССР. Или недавнее сотрудничество Елизаветы Глинки с организаторами той самой войны, жертвам которой она же бралась помогать.