4

Продолжаю методически изучать книжки автора. ))

Сюжет: все то же самое, что в первой книжке - записки о школе, об учениках и учителях, о взаимоотношениях с родителями и сверстниками. Но на этот раз повествование ведется не от лица учительницы, а более традиционно - от лица подростка. Причем оформлено в виде дневника, который ведет ГГ - девочка Катя, ученица восьмого класса. В то же время героиня из прошлой книги - учительница Марина Владимировна - тоже присутствует, но уже как персонаж второго плана.

Книжка вызвала противоречивые чувства. С одной стороны - и интересно, и ностальгически - приметы времени, дух времени (по крайней мере, литературно-идеальный) легко узнаваемы... Тут трудно оценивать, потому что просто ощущается, как что-то из детства, из прошлого... Вообще говоря, большую часть времени у меня было ощущение, что я читаю про героиню песни Цоя - "Восьмиклассница, о-о-о... ах! восьмиклассница..." ))) Вот эта девочка Катя - как говорится, на пороге взросления. То она наивный ребенок, то она уже воспринимает себя как девушку, то у нее думы о мальчиках, то мечты о будущей жизни и славе (которая будет непременно!) - в духе "вот вырасту и стану космонавтом", то есть, это я примерно. У Кати мечты меняются по семь раз на неделе. То она ударяется во взрослый цинизм и практичность - и тут уже чувствуется влияние окружающих, приметы быта и мировосприятия, далеко не всегда такого радужного, как в официальной, идеологически выдержанной литературе... Катя и вызывает интерес, и некоторую симпатию (временами), и раздражение (очень часто!)... С ней нелегко - подросток! пусть и не "трудный", хотя временами она подходит к этой грани очень близко.

С другой стороны, особенно сейчас, когда я читаю во взрослом виде, невозможно не заметить многочисленные натяжки, корявости... скорее всего, даже не со зла, а просто - автор искренне убежден, что существует определенная модель, схема, как изображать детей, подростков - для этих самых детей и подростков, чтобы они воспитывались в нужном духе и научались разумному-доброму-вечному. Это, скажем, все тот же образ дружного класса - потому что идеал предусматривает, что класс должен быть дружным и точка. А если дружный класс, то они, конечно, будут активно участвовать в общественной и комсомольской работе, вот просто самостоятельно устраивать между собой собрания, на которых обсуждать вопросы в духе "делать жизнь с кого". Эх... Сколько помнится, мы таких собраний не устраивали - в голову не приходило. ))) То есть, они, конечно, были - но с подачи учителей и под их руководством. Отсюда мне, разумеется, сомнительно, что такие чудеса вообще совершались в жизни. ))) Хотя, я думаю, всегда остается шанс, что где-то и существовали такие дети и такие классы. ))

Еще все время настойчиво ощущается какой-то хронологический диссонанс. В смысле, книга написана в 70-е - вышла в 1977 году - то есть, должна как бы говорить об этом времени. Но в ней активно действует Марина Владимировна, а в прошлой книге четко было сказано, что ей во время войны было лет 14-15, то есть, если она описывала свой первый учительский опыт, то действие тогда происходило через десять лет после войны - в 50-е. Ну да, именно это время в книге и чувствовалось большей частью. А здесь та же Марина Владимировна, и при этом в том же возрасте! Ну разве на несколько лет постарше - под тридцать, как упоминается в тексте. А время резко скакнуло на двадцать лет вперед. Может, от этого и разболтанность, неувязки? Автор попыталась совместить две эпохи, 50-е и 70-е, а это очень много, многое уже не так, многое изменилось. Или книга и была написана тогда - в начале 60-х, может быть? А для печати автор постаралась ее "осовременить", но не совсем гладко получилось? Странно, непонятно. ((

А также - возникло впечатление, что автор таки переделывала книгу, что первоначально она и ее тоже писала от лица учительницы, а потом почему-то переделала ГГ на девочку-подростка. В то же время учительница осталась - якобы девочка Катя то и дело бегает к ней поболтать, за советом, поговорить о жизни и т.д. И учительница тогда имеет возможность высказывать свои мысли и суждения - которые должны быть моральными ориентирами! Как по мне, это выглядит довольно сомнительно - в прошлой книжке Марина Владимировна была вполне нормальным, живым человеком, а тут превратилась в моральный монумент. (( Опять же, взять эпизод с трусами - девочка Катя случайно присутствует при том, как учительница физкультуры распекает ученика из младшего класса, что у него трусы не по форме, а тот оправдывается, что мать не может найти нужные. И Катя там по этому поводу интересуется, учительница отвечает... Нет, это интересный эпизод, характерный, но если подумать, то это же дико? Учительница физкультуры как бы по первому слову дает девочке Кате полный отчет о происходящем, чуть ли даже не оправдывается... Потом Катя опять же случайно присутствует, как это дело с трусами обсуждается в кабинете директора школы... Но это же бред? Учительница, директор с какой стати должны беседовать об этом с девочкой Катей? Вот мне и представляется, что изначально тут должна быть Марина Владимировна, и тогда все выглядит естественно - разговор на равных, коллеги обсуждают между собой проблему, рабочий вопрос... Если так, то становится понятна и дерганость книги, шероховатость. Если автор пишет от лица учительницы, то она пишет сама от себя, и это выходить куда более натурально. А если она пишет от лица девочки-подростка, то тут уже представляет и изображает такого подростка в вакууме... Она же не может его знать изнутри, во всех деталях. ))

Еще интересный момент - касательно памяти, восприятия. Я же точно эту книжку читала в детстве. Помню название, помню обложку (смутно, но помню). Какие-то фрагменты узнаю во время чтения - например, диспуты на уроках литературы. Вот мне и интересно - здесь, в книге описываются такие горячие и временами даже шокирующие моменты (которые мне сейчас ханжески представляются очень странными в советской детской литературе! вот до чего дошло! )) ) - обсуждение мальчиков, малолетние преступники с кражами автомашин и икон, конфликты с родителями, покушение на изнасилование (!) и даже смерть матери ученицы и ее последующее удочерение учительницей (!!)... Почему мне из всего этого запомнились только дурацкие диспуты о русской классике на уроках литературы?! Загадка из области психологии... )))

«Вчера она меня пригласила домой. Я прямо ужаснулась, когда вошла. По всем стенам у нее в комнате книги. Там и полный Шекспир, и Стендаль, и Чехов… Я прямо в уныние впала – сколько мне надо будет одолеть всякой всячины! Я спросила, как лучше читать классиков – вразбивку или собраниями сочинений?
- Дело вкуса, - сказала Мар-Влада, - главное – читать…»
***
«Татка колкости мне говорила. А ведь я ради нее отказалась от Сороки – и вот благодарность! В конце концов я сказала, что дуре никто и ничто не поможет, даже красота.»
***
«Она напомнила, что я себя считаю очень образованной, потому что моя мама меня начиняет дефицитными книжками, а на самом деле я знаю только детективы. В колхозе, вместо того чтобы повышать культурный уровень мальчишек, я им все вечера пересказывала низкопробные книжки.»
***
«Для нее весь мир состоит из незыблемых авторитетов. Она прямо в бешенство приходит, когда я на ее фразу: «Еще Горький, или Белинский, или Толстой… так считали», - говорю:
- Ну и что? А они не люди, не могли ошибиться?
Галка сказала, что если я замахиваюсь на литературную классику, в будущем я могу замахиваться и на классиков марксизма-ленинизма.»
***
«Вера очень цинично говорит о мальчиках. Она их разглядывает, как в произведениях Мопассана мужчины разглядывают женщин.»
***
«Или все девочки, даже самые умные, бывают жестокими, когда дело касается чужого мальчика?»
***
«Сенька принес «Фрески Ферапонтова монастыря» с надписью «Лучшей гадалке школьного комсомольско-трудового лагеря». Это очень дорогая книга, но он сказал, что ее подарили отцу перед выходом на пенсию. Отец его чертыхался, он мечтал об увеличителе. Так что Сенька ее конфисковал, а месткомовскую надпись заклеил.»
***
«Я никогда не думала, что могу так струсить; но когда я увидела красные пьяные физиономии, у меня задрожали ноги. Нет, обязательно надо поступить в секцию, где девушек учат драться. Я спросила потом отца, куда мне обратиться, а он говорит – нереально, для девушек такой спорт вреден. И все же обещал показать по секрету три приема из своей десантной практики. Он считает, что если они хорошо отработаны, их будет вполне достаточно для любого хулигана. Правда, сказал, что «заставь дурака богу молиться, он и лоб расшибет», а поэтому будет меня учить, если я кончу девятый класс без троек, докажу свою волю. При чем тут тройки?»
***
«Нашла записку:
«Уважаемая девочка! Вы меня извините, но… скажу вам прямо: вы мне нравитесь. Вы, конечно, скажете «чудак, с первого взгляда…» Но понимаете, это не всегда так бывает, но в данном варианте – так. Уважать человека можно за внешнюю приличность, но самое главное – за внутреннюю. Но с первого взгляда человека уважаешь только за внешность… Ну ладно, давайте знакомиться и будем друзьями. Итак, я – Адик. Дайте ответ передавшему вам записку и подпишитесь полным именем, а также телефоном.»
А на обороте этой записки другой текст:
«Уважаемая Юлия Ивановна! Я не имею времени зайти снова в школу, но я очень беспокоюсь за поведение своего дурацкого сына. С ним дома беседовали и устно, и физически. Прошу письменно ответить, как теперь его поведение и успеваемость. С приветом к вам, родительница Михайлова.»
***
«Мама пожаловалась, что все труднее давать молодежи читать серьезные книги, над которыми надо думать. А я сказала, что нам учиться куда труднее, чем им: столько всего открыли за последнее время, сил нет все запомнить. А папа сказал, что у нас «преждевременное скелетное развитие опередило умственное».