4.5 Человек-протокол

Впервые я не нашла для себя книг похожих на Дознавателя, от первого лица вещали многие, но никто не делал это так...
Совершенно правдиво. Не уклоняясь, не оправдывая себя, убеждённо и категорично.
Проживая свою жизнь по раз и навсегда выбранному курсу, без сомнений...Его жизнь - это курс партии. Или его жизнь - это его жизнь, а то что не совпадет с курсом партии несовпадением не является. Любовь это любовь. Семья это семья.
Он делает так как надо. Для семьи, для Любочки и детей. Так как надо - другого выбора нет.

А теперь я добавлю, что страшнее героя я тоже не встречала. Страшнее его убеждений и его правоты.
Если бы можно было предположить , что это человек искалеченный войной, потерявший понимание цены жизни - мне бы было легче. Сожалею, это не будет оправданием. Товарищ Цупкой не стал таким, он изначально был таким. Это какой-то проклятый геном, доставшийся от родителей. О которых сказано мало, но те слова, которые произнёс Петро беспощадны, как всякая правда:

— Повторно хоронили. Как героев. За такую смерть — простили. Ага. Не волнуйся. Разговора вслух не было, а внутри себя каждый простил. Я так думаю. Так что им легко лежится.
— Что ты, Петька, за что их прощать? Они честно прожили трудовую жизнь. Колхоз устанавливали. Для хорошей жизни.
Петро белел своей повязкой и этой самой повязкой мне сказал:
— За то. За то их простили, что последние зернинки по указке сверху с-под дитячих подушек выгребали. Ястребки — одно слово.

Идёт такой Михаил Иванович по жизни и земля под ним прогибается...а может и стонет. Потому как не тупой служака топчет её начищенным сапогом, это умный и хитрый Зверь в симпатичном таком образе. Бабы млеют.
Все видит, все слышит, все обдумывает. Все бы ещё ничего, но работает он в правоохранительных органах. Милиционер он, а это значит власть.
А время на дворе не простое, послевоенное, трудное. Вроде бы и войны нет, а достаток не пришёл ещё. Так и живут - два платья у жены уже богатство, а шоколад и лишняя банка мясных консерв роскошь и руки дрожат, когда прибираешь их подальше. А самое тяжёлое - это память, когда помнишь родных и близких, соседей по улице, тех кого никогда не вернешь...когда шьются платьица заживо сгоревшим девочкам, когда нутро выжжено и нет возможности жить, вдохнул глоток воздуха, а выдохнуть то и нечем.

И смотрит такой вот Цупкой вокруг, все примечая и думает:

И что за нация такая! Допустим, твоих поубивали. И детей. А ты свадьбу гуляешь. На глазах у всех. И все тоже хороши. Пьют, жрут. На аккордеоне пиликают — жилы тянут.

И удавил бы он их всех своими бы руками, да не по силам. А ненависть так и сочится сквозь улыбку и руку не забыл пожать...и выплевывается из него раз за разом жиденок. И друг его лучший Евсей Гутин на жидовке женат, и детей его он усыновил...а каждодневно из него лезет и лезет.
И не ненависть это уже, это у него естественное состояние. Он и детей своих так назовет при случае - убеждён он, что нет в этом ничего, только курс партии, прикрывающий антисемитизм личный.

И в третий раз я скажу страшно - потому как безнаказанность восторжествует и раскаяния личного не будет. И Михаил Иванович, ко всему прочему, ещё и юридическое образование получит, и всю жизнь так и будет работать в наших доблестных правоохранительных органах, с полным спокойствием и убеждением в своей непоколебимой правоте. А может ещё и "волчат" воспитает так как надо, ему надо...ну и пусть жиденята, оно может и к лучшему.

По всему выходит , что "Дознаватель" детектив. Только книга эта о времени и людях, которые вместо того, чтобы где-то на втором плане создавать движение, стали главными героями. И чуден автор, погрузивший нас в 1952 год, настоящий, пахнущий "Красной Москвой" и говорящий совершенно особенно.
И по украински, и гиркая по еврейски.
И слышишь разницу в каждом, и возникает уверенность, что украинский еврей совсем не то, что белорусский, а уж о литовском и говорит нечего.
И все приличные женщины обязательно должны носить комбинацию под платьем и чулки пристегиваются на особый пояс с резинками. А в деревне спят на полу, постелив тулуп для тепла. А мыться все на речку, с куском мыла и чтобы постирать сразу бельё.

И жизнь продолжается, просто не может быть по другому. А память, ну что ж...память всегда с нами.