Есть книги, которые должны быть в каждом доме. И не важно читающие ли под его крышей живут люди или те, кто пресытившись школьной программой, решил более не брать пыльных фолиантов. Как в царской России у каждого грамотного была в доме обязательно хотя бы одна "Книга", та что с большой буквы, и которая суть самую себя обозначает; в России советской "Домоводство"; а в Новой, с рухнувшим и оказавшимися действительно незаменимыми новыми идеологиями прошлого, уж, видимо, никакой. И есть книги, которые должны быть услышанны каждым, вне зависимости от его этнической, расовой принадлежности, религиозно-духовного наполнения, социального статуса, гендерного своеобразия... Книги, формирующие наше будущее путём обращения к прошлому, утверждающие вечное в мире непостоянного и наносного, глаголющие если и не истину, но правду, когда стало привычнее мыслить лживым.
Пронзительная книга тех, кто пережил (!) на себе первый, и, будем надеяться, предпоследний (ибо был ещё живой город Нагасаки) атомный взрыв. Именно "книга тех", хотя и "о тех" здесь также будет уместно. Это стопка детских сочинений о чудовищном событии, мгновении, которое их маленьким авторам довелось пережить. Детских лишь номинально.
На момент взрыва одни помогал матери убирать к завтраку, вторые бодро шагали в школу, ввиду хорошей погоды ожидая настоящих уроков, а не отсидки в бомбоубежище, третьи раскрашивали картинки с младшими братьями-сёстрами, четвёртые сами ещё карапузы носились нагишом по саду... Вспышка. Тишина. Гром. И вот уже кругом пустыня. Стены пламени, молниеносно пожирающего город. Стоны и крики. На глазах растущие горы изувеченных тел. Ползают ещё живые обугленные твои недавние соседи, одноклассники, случайные попутчики. Плавящаяся кожа на лице и руках, пытающихся разгрести завал и вытащить любимую жену или дочь, единственного брата/отца... Переполненные госпиталя, вскипающие реки. И надо всем адское пламя и чёрное небо. Небо, растопить божественную бесстрастность которого спустя несколько дней уже будут пытаться тысячи костров. Погребальных. Одно мгновение и Тёрнера сменяет Босх.
А потом шесть лет. Шесть лет общественного презрения и издевательств. Клички, оскорбления и насмешки за то, что был там и выжил. От тех кто был за сотни километров или ещё не родился. От детей, взрослых. И даже родных, которым стыдно (!!), что в семье есть "жертвы Пикадона". Попрёки и оскорбления, издёвки от парней, которые не желают встречаться с "такой девушкой", но не могут публично не высмеять её шрамы. Те, что видны...
Сегодня, когда тема апокалипсиса и ядерной войны опошлена коммерциализацией фантастов и разработчиков игр, и в её вероятность не верят, благополучно забыв прошлое*, голос сотен "детей" здесь, в этой книге, сливается в набат. Книге о страхе и мужестве, любви и долге - учительском, воинском, сыновьем, гражданском и человеческом в принципе. Нет. Не книге, скорее манифесте.
Habeant sua fata libelli - "книги имеют свою судьбу". Но применительно к этому уникальному сборнику хотелось бы заменить бескомпромиссное и обречённое fata ("рок") её живой обнадёживающей сестрой Fortuna. Именно с надеждой на то, что когда последний из глаголющих очевидцев будет прибран, останется Память, вороном Одина, связующая наши два мира в предостережение возможного Рагнарёка.
* при этом не верят, мотивируя рядом сдерживающих факторов: разумностью, котороая всё же победит, западными державами, делающими всё возможное, чтобы у "неблагонадёжных" стран не появились технологии и специалисты, обществеными движениями против войн и пр. При этом забывая, что трагедию Хиросимы и Нагасаки сотворили США, западная разумная держава, не имея никаких веских аргументов, ибо даже не специалисту и очевидцу было ясно, что Япония вскоре капитулирует. И забывая, что чуть позже, в годы Корейской войны всерьёз рассматривалась идея атомной бомбардировки полуострова. Те ми же "разумными" странами при весьма незаметном сопротивлении общественности.
