Владимир Бонч-Бруевич революционер с огромным стажем конспиративной классовой борьбы, на страницах своей книги рассказывает о нюансах подпольной работы, которую проводили социалисты посредством агитации через печать и размножение нелегальной коммунистической литературы.
Честно признаюсь, нравится мне читать воспоминания рабочих и революционеров, которые издавались в 20-е и 30-е годы ХХ-го века. Ведь некоторые эпизоды, описанные в этих книгах, еще не успела замарать догматическая серость, проникшая в ряды КПСС на закате Советского Союза.
Хотя умом и понимаешь, что восприятие событий человеком, стройно оформленные в текст мемуарной книги, довольно специфичный источник информации. Этот источник не всегда правдив, он не всегда последняя истина в инстанции. Но, некоторые любопытные детали,… Развернуть
А весна пришла ранняя и пышная. Давно перестали похрустывать под ногами от вечерних заморозков тонкие, узорчатые льдинки на лужах, сбежали бурые ручьи и потоки, и великопостный, медлительный звон торжественно таял в необъятной, чистой, благословенной, глубокой лазури.
Открыла в читалке случайную книгу и зависла в недоумении: откуда и зачем у меня взялся какой-то Паустовский на минималках?
Оказалось, это беллетризированные мемуары того самого Воронского, друга Есенина, первого марксистского критика и «романтического догматика» — по словам Шаламова. Такой тип людей емко охарактеризовал Слезкин: уйдя в революцию в юности, они не получили систематического образования, но много и жадно читали и на всю жизнь сохранили пиетет перед Знанием. И Литература — пророк его.
Эпиграфом к книге можно… Развернуть
Чулков оставил после себя множество разного рода литературных опытов. Часть из его богатого наследия представлена в этом сборнике. Воспоминания его не блещут какими-либо интересными подробностями о героях Серебряного века : а ведь он хорошо знал и Вячеслава Иванова и Блока, Кузмина, Сологуба. О них написано в книге, но очень посредственно, серо, я бы даже сказал вяло.
Иной раз ловишь себя на мысли, что читаешь не воспоминания, а какой-то школьный анализ литературных произведений.
Ну оно и понятно - эти самые воспоминания создавались в 30-е годы. И их цель была чисто утилитарная, заработать гонорар и покаявшись в своем раннем декадентстве, войти в ряды советских писателей.
Поэтому в главе о "Факелах" толком ничего не говорится о "мистическом анархизме", а если и говорится, то так, что… Развернуть
Cборник повестей и рассказов Всеволода Иванова, посвященных, в основном, революции и гражданской войне. Сейчас эта тема не те так актуальна для читателя, как она была в первые послевоенные годы, когда я ее прочитал. В конце сороковых годов было еще много непосредственных участников тех далеких событий, живые рассказы которых служили благодарной почвой для подобных произведений. Наслушавшись таких рассказов, хотелось узнать как можно больше, а сделать это можно было только из книг. Поэтому и оценка книг у нас была несколько другой. Их издавалось мало, поэтому каждая воспринималась с большим энтузиазмом и художественные достоинства как бы отходили на второй план, так же, как и идеологическая начинка, а на первый выступала информативность и актуальность темы. В этом плане оказалась… Развернуть
Перефразируя кое-кого, могу лишь выразиться грубо: это не меня ломает дочитывать до конца, это она напыщенная овца.
Хотя нет, еще подходит рязановская фраза в советском дипломатическом стиле: «Я глубоко уважаю вас как учёного, но ваш моральный облик...»
Выслушав прямую речь художника, я не познала никакого царства духа; я даже не узнала ничего нового об эпохе, прочитав книгу воспоминаний. Я не смею недооценивать вклад Дункан в развитие культуры, но в очередной раз обещаю записать себе лбу: не любой великий человек искусства — художник в высшей мере. Абсолютно всегда, открывая любые мемуары или дневники признанных деятелей искусства, я уже готова к ученичеству и едва ли не эпигонству, я ожидаю встречи с волшебным и новым — и абсолютно всегда забываю, что все люди такие люди, хоть твори… Развернуть
