Собака Баскервилей. Пятая и шестая главы

Приключения Великого детектива продолжаются

Чуть позже Робинсон отправился в Дартмур собирать с помощью местного викария материал, а 25 мая к нему присоединился соавтор. Садовником и кучером у Робинсона служил некий Генри Баскервиль, которого все называли просто Гарри. Через некоторое время он получил в подарок книгу с автографом своего нанимателя, извинявшегося за использование звучного имени. Гарри Баскервиль умер в 1961 г.. дожив до девяноста одного года, и уже после Второй мировой войны с удовольствием рассказывал, как возил «мистера Дойла» и «Берти» по пустошам, а потом наблюдал, как они беседуют и что-то пишут в бильярдной комнате.
В 1905 г. Робинсон вспоминал:
«Редко случалось мне провести время так интересно, как в те несколько недель, когда мы с Дойлом были в Дартмуре. Незадолго до этой поездки я ему предложил, а он у меня взял сюжет, ставший затем „Собакой Баскервилей". Дартмур, обширная дикая местность с болотами и скалами, занимающая часть Девоншира, захватил воображение Дойла. Он, затаив дыхание, слушал мои рассказы о призрачных собаках, всадниках без головы, демонах, что таятся в лощинах, — легенды, на которых я вырос, потому что мой родной дом стоит на краю этой самой пустоши. Во что претворились эти впечатления, известно всем, кто читал „Собаку".
Особенно мне запомнились два эпизода. В самом центре пустоши находится Принстаун — известная каторжная тюрьма. В больших строениях из гранита, омытых дождями и окутанных туманами, отбывают срок более тысячи узников, приговоренных за тяжкие преступления. Ниже, у подножия косогора, теснится крохотная деревня с удобной старомодной гостиницей, предлагающей приют путешественникам.
Наутро после прибытия, когда мы с Дойлом сидели в курительной, дверь распахнулась и краснощекая горничная возгласила: „Джентльмены, к вам посетители". Вошли четверо мужчин и, рассевшись, принялись толковать о погоде, рыбалке в местных реках и прочих общих темах. Я знать не знал, кто они такие. Когда посетители распрощались, я последовал за ними в фойе гостиницы. На столе лежали их визитные карточки. Это были начальник тюрьмы, его заместитель, тюремный капеллан и врач, явившиеся, как гласила карандашная записка, „познакомиться с мистером Шерлоком Холмсом".
Однажды утром я повел Дойла осматривать могучую трясину, тысячу акров хляби, способной в любой своей точке поглотить всадника заодно с лошадью, — трясину, сыгравшую столь важную роль в „Собаке". Он заинтересовался историей, которую я рассказал: про человека, который завидел на краю трясины шляпу и хотел ее выудить с помощью бывшей при нем жердины. „Эй, ты, прочь от моей шляпы", — послышался голос из глубины. „Ого! Никак там внизу человек?" — воскликнул изумленный селянин. „Да, дурень, а под человеком еще и лошадь".
Осмотрев болото, мы двинулись на восток, к каменному укреплению Гримспаунд, которое в каменном веке, ценой невероятных трудов, возвели аборигены, предшественники саксов, норманнов и викингов, в качестве убежища от набегов южных племен. Можно поражаться тому, в каком хорошем состоянии Гримспаунд дожил до наших дней. Двадцатифутовые гранитные плиты (как они были доставлены и уложены на место — остается загадкой для историков и инженеров) до сих пор обступают кольцом каменные хатки, где обитало племя. Мы с Дойлом вошли в одну такую хатку и, сидя на камне, который, может быть, служил ложем вождю, чей возраст близок к трем тысячам лет, стали рассуждать о древних народах. Уголок это едва ли не самый запустелый во всей Великобритании.
Вблизи нет ни одной дороги. Народ связывает с этим местом странные легенды об огнях и человеческих фигурах. Добавьте сюда сумрачную погоду и обложенное тучами небо.
Внезапно снаружи стукнул по камню каблук, и мы вскочили на ноги. Это был всего лишь турист-одиночка на пешей экскурсии; когда в проеме неожиданно показались наши головы, он заорал и пустился наутек. Наше последующее исчезновение объясняется тем, что мы плюхнулись на камень и залились смехом. Турист не вернулся, и я почти не сомневаюсь в том, что мы с мистером Дойлом снабдили рассказчиков историй о дартмурских привидениях лишним доказательством их достоверности» (перевод Л. Бриловой).
1 июня Дойл радостно сообщал матери:
«Мы с Робинсоном исследуем пустоши для нашей книги о Шерлоке Холмсе. Думаю, выйдет превосходно: я уже написал почти половину [на самом деле — не более четырех глав]. Холмс на высоте, а идея книги, которой я обязан Робинсону, весьма драматична.
Сегодня мы прошли пустошью четырнадцать миль и теперь испытываем приятную усталость. Это прекрасная местность, очень печальная и дикая, испещренная поселениями доисторических людей, странными монолитами, хижинами и могилами. В давние дни здесь, видимо, жили тысячи людей, а теперь можно бродить весь день, не встретив ни души. Повсюду заброшенные оловянные рудники».
Места эти были не вовсе незнакомы Дойлу. Молодым врачом он практиковал милях в пятнадцати от Принстауна, в Плимуте. Дартмурские пустоши он изобразил в рассказе «Звездный» (1892) из «Воспоминаний о Шерлоке Холмсе», а в принстаунской тюрьме, построенной в 1806-1809 гг. для французских пленных, некоторое время провел бригадир Жерар («Как бригадир достался королю», 1895). И другие мотивы повести также возникали в ранних произведениях Дойла. Так, на зловещих и тоскливых торфяниках Йоркшира происходят события рассказа «Хирург с Гастеровских болот» (1890). На болоте же, но во Франции, появляется огромная собака в романе «Дядя Бернак» (1897). Зверь, которого принимают за сверхъестественное существо, и зверь как орудие убийства — персонажи рассказов «Лисий король» (1898) и «Бразильский кот» (1898) соответственно.
«Я почти закончил историю о Холмсе, — сообщал Дойл матери (письмо без даты). — Повесть не так хороша, как мне хотелось бы». Работа над «Собакой Баскервилей» была завершена в сентябре 1901 г., а публикация в «Стрэнде» началась месяцем раньше (последние главы увидели свет в апреле 1902 г.). Иллюстратором стал, как всегда, Сидни Пэджет, который читал главы по мере поступления, так что чета Бэрримор на первых его рисунках не очень похожа на свои более поздние описания. Многие поначалу решили, что события повести происходят после схватки у Райхенбахского водопада и Дойл все-таки воскресил Холмса. Тираж «Стрэнда» увеличился на тридцать тысяч (а его американской версии — на все двести), и все равно выстраивались очереди жадных читателей.
Естественно, гадали, кто убийца и при чем тут собака. Самая яркая из теорий была опубликована в американском журнале «Букмэн». Предположим, что девушка, похищенная Хьюго Баскервилем, через полгода родила ребенка, у которого ступни имели форму собачьих лап. Предположим, что это уродство повторяется раз в поколение. Значит — рядом с телом сэра Чарльза были следы кого-то из потомков Хьюго, например пропавшего Роджера Баскервиля. И это не кто иной, как беглый каторжник Селден! Ботинок же сэра Генри похитили, чтобы узнать, нет ли характерной вмятины. Печатно Дойл не стал это комментировать, но в узком кругу заметил, что теория достойна Грегсона и Лестрейда.
Из комментариев Михаила Назаренко к "Собаке Баскервилей".