Небольшие преступления
– Холодно, полковник Вест?
– Да, ваше высочество, зима уже на подходе.
Ночью выпало что-то вроде снега – холодная слякоть превратилась в скользкую ледяную корку. Теперь, в бледном свете утра, весь мир казался подмороженным. Копыта лошадей хрустели и чавкали в подмороженной грязи. Вода печально капала с подмороженных деревьев. Вест не был исключением. Его дыхание облачками пара вырывалось из хлюпающего носа, онемевшие от холода кончики ушей неприятно пощипывало.
Принц Ладислав почти не замечал этих неудобств. Правда, он был закутан в огромную шубу, к которой прилагались шапка и рукавицы из блестящего черного меха; наряд, без сомнений, стоил не одну сотню марок. Принц широко улыбнулся, обернувшись через плечо:
– Однако люди, кажется, здоровы и бодры несмотря ни на что!
Вест едва мог поверить своим ушам. Собственный Королевский полк, находившийся под командованием Ладислава, выглядел вполне счастливо, это верно. Просторные палатки располагались стройными рядами в центре лагеря: разведены костры, рядом привязаны лошади, все как полагается. Но положение рекрутов, составлявших добрых три четверти их сил, было менее веселым. Они были подготовлены из рук вон плохо. Необученные, без оружия, одни слишком больные, другие слишком старые для похода, не говоря уже о битве. Некоторые не имели ничего, кроме собственной одежды, да и та была в плачевном состоянии.
Вест видел людей, сбившихся вместе под деревьями в поиске тепла, и от дождя их защищала лишь половина одеяла. Просто позор.
– Собственные Королевские обеспечены хорошо, но я беспокоюсь о положении рекрутов, ваше…
– Да, – продолжал Ладислав одновременно с ним, словно Вест ничего и не говорил, – здоровы, бодры и грызут удила! Должно быть, огонь в груди не дает им замерзнуть, а, Вест? Не могут дождаться, пока увидят неприятеля! Черт подери, какая жалость, что мы должны томиться без толку здесь, за этой чертовой рекой!
Вест закусил губу. Невероятные способности принца Ладислава к самообману день ото дня становились все поразительнее. Умом его высочества прочно овладела идея стать прославленным полководцем, под чьим командованием находится несравненное войско идеальных солдат. Одержать великую победу и вернуться в Адую, где его встретят как героя. Однако вместо того, чтобы приложить хоть малую толику усилий для осуществления своего желания, он вел себя так, будто это уже свершилось, не обращая внимания на истинное положение дел. Ничего неприятного, нежелательного или противоречащего его нелепым представлениям принц попросту не замечал. Тем временем хлыщи из штаба принца, все вместе не набравшие и месяца боевого опыта, восхваляли его тонкие суждения, хлопали друг друга по плечам и соглашались со всеми его высказываниями, какими бы идиотскими они ни были.
Человек, который никогда ни в чем не нуждался, никогда ни к чему не стремился и никогда ни в чем себя не ограничивал, имеет очень странный взгляд на мир, думал Вест. И вот тому доказательство: едет рядом, сияя улыбкой, словно забота о десяти тысячах человек – легкое бремя. Кронпринц, как справедливо заметил лорд-маршал Берр, абсолютно не знаком с реальным миром.
– Холодно, – пробурчал Ладислав. – Это не очень-то похоже на пустыни Гуркхула, да, полковник Вест?
– Да уж, ваше высочество.
– Однако некоторые вещи остаются неизменными. Я говорю о войне, Вест, о войне в целом! Она везде одинакова! Беззаветная отвага! И честь! И слава! Вы ведь сражались вместе с полковником Глоктой, я не ошибаюсь?
– Вы правы, ваше высочество.
– Я всегда любил слушать рассказы о подвигах этого человека! В детстве он был одним из моих героев. Как он обходил врага кавалерийским налетом, перекрывал пути снабжения, нападал на обозы и все такое прочее! – Стек в руке принца описал в воздухе петлю и пал на воображаемый обоз. – Превосходно! Я полагаю, вы это видели?
– Кое-что видел, ваше высочество.
Кроме того, Вест видел немало солнечных ожогов и натертых седлом ссадин, грабежей, пьянства и тщеславных выходок, чтобы порисоваться перед другими.
– Полковник Глокта, клянусь головой! Нам здесь не помешала бы его отвага, как по-вашему, Вест? Его напор! Его решительность! Чертовски жаль, что он погиб.
Вест поднял голову.
– Он не погиб, ваше высочество.
– Не погиб?
– Он был захвачен в плен гурками, а затем вернулся в Союз, когда война закончилась. Он… э-э… поступил на службу в инквизицию.
– В инквизицию? – ужаснулся принц. – Что может заставить человека отказаться от солдатской жизни ради этого?
Вест поискал подходящие слова и решил, что лучше не отвечать.
– Не могу себе представить, ваше высочество.
– Поступил на службу в инквизицию! Кто бы мог подумать?!
Некоторое время они ехали в молчании. Постепенно улыбка вернулась на лицо принца.
– Однако мы говорили о воинской славе, верно?
Вест поморщился.
– Совершенно верно, ваше высочество.
– Вы ведь были первым, кто прошел сквозь брешь при Ульриохе? Первым, так мне докладывали! Вот это честь! Вот это слава! Должно быть, это незабываемое ощущение, правда, полковник? Незабываемое!
Пробиваться сквозь гущу расколотых камней и бревен вперемешку с искореженными трупами. Слепнуть от дыма, задыхаться в пыли. Крики, стоны, металлический лязг наполняют воздух, трудно дышать от страха. Люди теснят со всех сторон, падают, вопят, истекают кровью и потом, черным от грязи и копоти; едва различимые лица искажены болью и гневом. Демоны в аду.
Вест помнил, как он кричал «Вперед!» снова и снова, пока не сорвал голос, хотя сам потерял всякое представление о направлении. Помнил, как ткнул кого-то мечом – друга или врага, он тогда не знал, как не знал и теперь. Помнил, как упал, разбил себе голову о камень и разорвал куртку о торчащий обломок доски. Мгновения в памяти – словно фрагменты истории, которую ему когда-то кто-то рассказал.
Вест поежился, чувствуя озноб в своей легкой шинели.
– Да, незабываемое ощущение, ваше высочество.
– Черт побери, как жаль, что этого мерзавца Бетода встретим не мы! – Принц Ладислав раздраженно рассек воздух стеком. – Это ненамного лучше, чем стоять в каком-нибудь треклятом карауле! Похоже, Берр держит меня за дурака! Вам так не кажется, майор?
Вест глубоко вздохнул.
– Право, не могу сказать, ваше высочество.
Но переменчивый ум принца уже обратился к другой теме:
– А что там с вашими ручными северянами? У них такие забавные имена! Как зовут этого неумытого? Борзой, что ли?
– Ищейка.
– Да-да, точно, Ищейка! Превосходно! – Принц рассмеялся. – А другой – черт возьми, такого здоровенного парня я в жизни не видел! Потрясающе! И чем же они занимаются?
– Я послал их в разведку на северный берег реки, ваше высочество. – Вест был бы не прочь сам пойти вместе с ними. – Даже если враг далеко, мы должны точно знать обстановку на случай внезапного нападения.
– Ну разумеется, должны! Отличная идея. Чтобы тотчас же подготовить атаку!
Вообще-то Вест скорее имел в виду возможность своевременно отступить и послать на самой быстрой лошади гонца к маршалу Берру, но не было смысла упоминать об этом. В представлении принца все военные действия сводились к приказам о победоносном наступлении, после чего можно спокойно возвращаться в постель. Таких слов, как «стратегия» и «отступление», в его словаре не было.
– Точно, – бормотал принц себе под нос, пристально глядя на деревья за рекой. – Подготовить атаку и смести их обратно к границе…
Граница была в сотне лиг отсюда. Вест воспользовался моментом.
– Ваше высочество, если позволите, у меня еще очень много дел.
И это была истинная правда. Лагерь был организован – вернее, совершенно не организован – без малейшей мысли об удобстве или обороне. Дикий лабиринт палаток из ветхой холстины на большом лугу у реки, где почва была слишком мягкой и грозила превратиться в болото, размолотая в липкую грязь колесами обозных телег. Вначале там не было отхожих мест, потом их вырыли, но слишком неглубоко и слишком близко к лагерю, недалеко от того места, где складировалась провизия. Провизию, кстати сказать, недостаточно тщательно подготовили и плохо упаковали, она вот-вот начнет портиться, привлекая к себе крыс со всей Инглии. Вест не сомневался, что, если бы не холод, лагерь уже сейчас охватила бы эпидемия.
Принц Ладислав взмахнул рукой.
– Конечно, я понимаю, много дел… Но ведь завтра вы расскажете мне еще что-нибудь, Вест? Про полковника Глокту и так далее… Черт, как все-таки жаль, что он погиб! – прокричал принц, уже пускаясь легким галопом в направлении своего громадного пурпурного шатра, воздвигнутого высоко на холме, над всеобщей вонью и сумятицей.
Вест с некоторым облегчением развернул свою лошадь и поскакал вниз по склону, к лагерю. Он видел, как люди пробираются через подмерзшую слякоть, замотанные в грязное тряпье, дрожащие, с облачками пара от дыхания. Другие сидели понурыми группами возле расставленных палаток – в разномастной одежде, они жались к еле тлеющим кострам, возились с едой, играли отсыревшими картами в свои жалкие игры или пили и глядели перед собой в холодное пространство.
Подготовленные рекруты отправились с Поулдером и Кроем навстречу неприятелю, а Ладиславу оставили отребье – тех, кто слишком слаб для серьезного марша, слишком плохо снаряжен для настоящего сражения, слишком измучен даже для того, чтобы найти себе праздное занятие. Эти люди, возможно, за всю жизнь ни разу не покидали свои дома, но были вынуждены отправиться в заморскую землю, о которой они ничего не знали, чтобы сражаться с врагом, с которым они не ссорились, по причинам, которых они не понимали.
Если в начале пути кто-то из них и испытывал нечто вроде патриотического подъема, то к настоящему времени тяжелые переходы, плохое питание и холодная погода окончательно истощили и выморозили весь их энтузиазм. Принц Ладислав отнюдь не был вдохновенным вождем, способным его возродить, и не предпринимал для этого никаких усилий.
Вест глядел с высоты седла на эти угрюмые, усталые, измученные лица, и они смотрели ему вслед. Они уже побеждены. Все, чего они хотели, это вернуться домой, и Вест едва ли мог их осуждать. Он и сам хотел того же.
– Полковник Вест!
Ему улыбался какой-то здоровяк в мундире офицера Собственных Королевских, заросший густой бородой. Вест с изумлением понял, что это Челенгорм. Он спрыгнул с седла и обеими руками сжал руку старого приятеля. Радостно было видеть его – крепкого, честного, надежного. Он напоминал о прошлой жизни, когда Вест не имел дела с великими мира сего и все было во много раз проще.
– Как дела, Челенгорм?
– Хорошо, спасибо, сэр. Вот решил пройтись по лагерю, пока мы ждем неприятеля. – Здоровяк Челенгорм сложил руки лодочкой и подышал в них, потом потер ладонь о ладонь. – Пытаюсь согреться.
– По моему опыту, это и есть война. Бесконечное ожидание в неблагоприятных условиях. Ожидание, время от времени сменяющееся моментами глубочайшего ужаса.
Челенгорм невесело ухмыльнулся.
– Ну, значит, у нас все впереди. Как дела в штабе принца?
Вест покачал головой.
– Соревнуются, кто из них самый заносчивый, невежественный и никчемный. А как насчет вас? Как вам лагерная жизнь?
– Ну, у нас-то все не так плохо. А вот кое-кому из рекрутов я не завидую – они уже не годятся для сражений. Я слышал, двое или трое самых старых прошлой ночью замерзли.
– Такое случается. Будем надеяться, что их хотя бы зароют поглубже и подальше от лагеря.
Вест видел, что Челенгорм счел его бессердечным, но тут уж ничего не поделаешь. Из погибших в Гуркхуле лишь немногие пали на поле боя. Несчастные случаи, болезни, загноившиеся легкие ранения – в конце концов ты привыкаешь и начинаешь ждать этого. А когда солдаты так плохо экипированы, как эти рекруты? Да им придется ежедневно хоронить людей!
– Вам что-нибудь нужно? – спросил он Челенгорма.
– Только одну вещь. Моя лошадь потеряла подкову в этой грязище; я попытался отыскать кого-то, кто сможет подковать коня… – Челенгорм развел руками. – Хорошо, если я ошибаюсь, но, по-моему, в лагере нет ни одного кузнеца!
Вест воззрился на него.
– Ни одного?
– По крайней мере, я так никого и не нашел. Горны есть, наковальни, кувалды и все прочее имеется, но работать некому.
Я тут поговорил с одним из квартирмейстеров, и он сказал, что генерал Поулдер отказался отпустить к нам хотя бы одного из своих кузнецов, и генерал Крой тоже, так что… – Челенгорм пожал плечами. – У нас их не оказалось.
– И никто не догадался проверить?
– А кто?
Вест ощутил знакомую боль, набухающую позади глазных яблок. Стрелам нужны наконечники, клинки необходимо точить, доспехи, седла и телеги, везущие припасы, ломаются и нуждаются в починке. Армия, в которой нет кузнецов, немногим лучше армии, у которой нет оружия. А они торчат посреди этого насквозь промерзшего края, во многих милях от ближайшего поселения. Хотя…
– Помнится, мы по пути видели штрафную колонию?
Челенгорм сощурил глаза, пытаясь припомнить:
– Да, кажется, там была литейная. Я видел дымок над деревьями…
– У них там должны быть опытные работники по металлу.
Брови здоровяка приподнялись.
– Но они же преступники!
– Ну, какие есть. Сегодня у вас неподкованная лошадь, а завтра нам будет нечем сражаться! Соберите дюжину людей и найдите повозку. Мы отправляемся сейчас же.
Тюрьма возвышалась над зарослями деревьев, за холодной пеленой дождя виднелась ограда – стена из огромных замшелых бревен, увенчанная погнутыми ржавыми штырями. Мрачный вид, да и само место мрачное. Не дожидаясь, пока Челенгорм и его люди подтянутся, Вест соскочил с седла, перешел слякотную разбитую дорогу, приблизился к воротам и замолотил рукоятью шпаги по потемневшему дереву.
Пришлось какое-то время подождать, пока маленькое смотровое окошко открылось. Оттуда на Веста угрюмо глянули серые глаза над черной маской. Практик инквизиции.
– Я полковник Вест.
– И что? – Глаза холодно рассматривали его.
– Я из штаба кронпринца Ладислава, мне нужно поговорить с комендантом этого лагеря.
– Зачем?
Вест нахмурился, изо всех сил стараясь сохранять важный вид, несмотря на облепившие голову мокрые волосы и капли дождя, стекавшие с подбородка.
– Идет война, и у меня нет времени объяснять вам, что к чему! Мне необходимо поговорить с комендантом, это очень срочно!
Глаза прищурились. Некоторое время практик смотрел на Веста, затем перевел взгляд на дюжину замызганных солдат за его спиной.
– Хорошо, – проговорил практик. – Вы можете войти, но только вы один. Остальным придется подождать снаружи.
Главная улица колонии представляла собой полосу размешанной ногами глины между хлипкими лачугами. С карнизов стекали струи воды, расплескиваясь по грязи. Посреди дороги, насквозь мокрые, двое мужчин и женщина тяжело толкали нагруженную камнями повозку, увязавшую выше осей в жидкой грязи. Лодыжки всех троих сковывали тяжелые цепи. Измученные, исхудалые, пустые лица, позабывшие о надежде так же, как они позабыли о пище.
– Давайте толкайте, мать вашу! – рявкнул на них практик, и они снова склонились над своей незавидной участью.
Вест через грязь двинулся к каменному зданию в дальнем конце лагеря, без особого успеха пытаясь перепрыгивать с одного сухого клочка земли на другой. Еще один хмурый практик стоял на пороге, вода текла ручьем с куска грязной непромокаемой ткани, наброшенного на его плечи, суровый взгляд следил за Вестом внимательно и бесстрастно. Вест со своим провожатым прошли мимо него без единого слова и вступили в темное помещение, наполненное барабанным стуком дождевых капель. Практик постучал в расшатанную дверь.
– Войдите.
Небольшая скромная комната с серыми стенами, холодная и пахнущая сыростью. Неяркий огонек мигал за решеткой очага, полка прогибалась от книг. С портрета на стене царственно взирал король Союза. За простым столом сидел худой человек, одетый в черное, и что-то писал. Несколько секунд он разглядывал Веста, потом аккуратно отложил перо и потер переносицу большим и указательным пальцами, испачканными в чернилах.
– У нас посетитель, – произнес практик.
– Вижу. Я инквизитор Лорсен, комендант этого маленького лагеря.
Вест весьма формально пожал костлявую руку.
– Полковник Вест. Я нахожусь здесь вместе с армией принца Ладислава. Мы разбили лагерь в дюжине миль к северу отсюда.
– Да, конечно. И чем я могу быть полезен его высочеству?
– Нам отчаянно нужны работники по металлу. У вас ведь здесь литейная, правильно?
– Рудник, литейная и кузница для изготовления сельскохозяйственного инвентаря, но я все же не понимаю, каким…
– Превосходно. Я возьму у вас десяток людей. Самых опытных, какие у вас есть.
Комендант нахмурился.
– И речи быть не может. Здешние заключенные повинны в самых серьезных преступлениях. Они не могут быть отпущены без ордера, подписанного архилектором самолично.
– Тогда у нас проблема, инквизитор Лорсен. У меня десять тысяч человек – их оружие нужно точить, их доспехи нужно чинить, а их лошадей необходимо подковывать. Мы должны быть готовы к действию в любой момент. У нас нет времени ждать, пока архилектор или кто-либо еще пришлет вам ордер. Я должен уйти отсюда с кузнецами, и точка.
– Но вы должны понять, что я не могу позволить…
– Вы не осознаете серьезности положения! – рявкнул Вест, теряя терпение. – Отправляйте письмо архилектору, на здоровье! А я пошлю человека в лагерь, чтобы он привел сюда роту солдат! Посмотрим, кто из нас успеет первым!
Комендант некоторое время раздумывал.
– Ну, хорошо, – произнес он наконец. – Следуйте за мной.
Два грязных ребенка уставились на Веста с крыльца одной из лачуг, когда он вышел из комендантского дома обратно под нескончаемый дождь.
– Вы держите здесь детей?
– Мы держим здесь целые семьи, если они признаны опасными для государства. – Лорсен искоса взглянул на него. – Кое-кто говорит, что это позор, но, чтобы сохранить Союз единым, нужны жесткие меры. По вашему молчанию я догадываюсь, что вы не согласны.
Вест поглядел на одного из жалких ребятишек, ковыляющего по грязи и обреченного, возможно, провести здесь всю жизнь.
– Я думаю, что это преступление.
Комендант пожал плечами.
– Не обманывайтесь. Каждый в чем-нибудь да виновен, и даже невинные могут представлять собой угрозу. Порой приходится идти на небольшие преступления, чтобы предотвратить более крупные, полковник Вест; но в любом случае это решать более значительным людям, чем мы с вами. Я лишь слежу за тем, чтобы они хорошо работали, не грабили друг друга и не устраивали побегов.
– Вы всего лишь выполняете свою работу, да? Проторенный путь, чтобы избежать ответственности!
– Кто из нас живет вместе с этими людьми в заброшенной дыре, вы или я? Кто из нас смотрит за ними, одевает, кормит, моет, ведет бесконечную бессмысленную войну с проклятыми вшами? Может быть, это вы следите за тем, чтобы они не дрались, не насиловали и не убивали друг друга? Вы ведь офицер Собственных Королевских, правда, полковник? Значит, вы живете в Адуе? В отличной квартире в Агрионте, среди богатых лощеных господ?
Вест нахмурился, и Лорсен рассмеялся ему в лицо.
– Так кто из нас на самом деле «избегает ответственности», как вы выразились? Моя совесть чиста как никогда. Можете ненавидеть нас, если хотите, мы к этому привыкли. Никто не хочет пожимать руку человеку, выгребающему отхожие места, однако кому-то все-таки нужно их выгребать, иначе мир потонет в собственном дерьме. Можете забирать вашу дюжину кузнецов, но не пытайтесь смотреть на меня свысока! Смотреть свысока здесь неоткуда.
Весту это все не понравилось, однако он не мог не признать, что его собеседник неплохо защищался. Поэтому он лишь стиснул зубы, склонил голову и продолжал молча брести вперед. Они прошлепали по грязи к длинному каменному сараю без окон. Из высоких труб на каждом углу сарая в туманный воздух поднимался густой дым. Практик отодвинул засов на массивной двери и с усилием распахнул ее. Вест шагнул в темноту следом за Лорсеном.
После морозного воздуха улицы жар ударил в лицо как пощечина. Едкий дым щипал глаза, от него першило в горле. В тесном пространстве стоял ужасающий шум. Мехи скрипели и хрипели, молоты лязгали по наковальням и вздымали снопы сердитых искр, раскаленный докрасна металл яростно шипел в бочках с водой. Повсюду были люди, притиснутые друг к другу, потеющие, стонущие, кашляющие; на их изможденных лицах играли отсветы оранжевого сияния горнов. Демоны в аду.
– Остановить работу! – проревел Лорсен. – Всем построиться!
Люди медленно опустили инструменты. Шатаясь, спотыкаясь и грохоча, они вышли вперед и построились в шеренгу; четверо или пятеро практиков присматривали за ними из тени. Жалкий, неровный, сгорбленный, унылый строй. У нескольких мужчин кандалы были не только на ногах, но и на руках. Судя по виду этих людей, они едва ли могли помочь Весту справиться со всеми затруднениями, но у него не было выбора. Ничего другого ему не предложат.
– У нас гость снаружи. Давайте, полковник, говорите.
– Меня зовут полковник Вест, – прохрипел он голосом, осипшим от едкого дыма. – В дюжине миль отсюда по дороге стоят лагерем десять тысяч человек под командованием кронпринца Ладислава. Нам нужны кузнецы. – Вест закашлялся, пытаясь прочистить горло и говорить громче. – Кто из вас умеет работать по металлу?
Никто не отозвался. Люди уставились на свои изношенные до дыр башмаки или босые ноги, украдкой бросая непонятные взгляды на мрачных практиков.
– Не бойтесь. Повторяю, кто может работать по металлу?
– Я могу, сэр.
Человек выступил вперед из шеренги, громыхнув кандалами на лодыжках. Он был худой и жилистый, слегка сутулился. Свет лампы упал на него, и Вест невольно вздрогнул: узник был обезображен ужасными ожогами. Одна сторона его лица являла сплошную массу сизо-багровых, как будто слегка оплывших шрамов, бровь отсутствовала, череп усеивали розовые проплешины. Другая сторона была немногим лучше. Можно сказать, что лица у него почти не было.
– Я могу работать с горном, – повторил арестант. – И в солдатах я тоже походил, в Гуркхуле.
– Хорошо, – пробормотал Вест, прилагая все усилия, чтобы не ужасаться его внешности. – Твое имя?
– Пайк.
– Скажи, Пайк, здесь есть еще хорошие работники по металлу?
Волоча ноги и лязгая кандалами, обгоревший пошел вдоль шеренги. Он за плечи вытаскивал людей вперед, а наблюдавший за ним комендант становился все мрачнее.
Вест облизнул сухие губы. Трудно поверить, что совсем недавно он страдал от холода; теперь он мучился от жары, но чувствовал себя еще хуже, чем прежде.
– Мне понадобятся ключи от их кандалов, инквизитор.
– Ключей нет. Кандалы заварены наглухо. Их никогда не предполагалось снимать, и я настоятельно рекомендую не делать этого. Многие из этих арестантов чрезвычайно опасны, а кроме того, не забывайте, что вы должны будете вернуть их сюда сразу после того, как вам удастся найти какую-либо альтернативу. Отпускать преступников досрочно не в правилах инквизиции.
Он надменно отошел в сторону, чтобы поговорить с одним из практиков. Пайк бочком приблизился к Весту, придерживая за локоть еще одного из заключенных.
– Простите, сэр, – пробормотал он, понижая свой раскатистый голос, – но не могли бы вы найти местечко и для моей дочери?
Вест пожал плечами, чувствуя неловкость. Он с радостью забрал бы всех до единого и спалил дотла это проклятое место, но сегодня он и без того немало искушал судьбу.
– Женщина среди кучи солдат – не лучшее, что можно придумать. Нет, это не годится.
– Всяко лучше, чем здесь, сэр. Я не могу оставить ее здесь одну. Она может помогать мне у горна, а может и сама взяться за молот, если на то пошло. Она сильная.
На вид она не была сильной. Она была тощей и измученной, ее изможденное лицо покрывали пятна сажи и копоти. Вест мог бы принять ее за мальчишку.
– Прости, Пайк, но мы отправимся не на прогулку.
Девушка схватила Веста за руку, когда он уже отворачивался.
– Здесь у нас тоже не прогулка. – Тон ее голоса удивил полковника: мягкий, нежный. – Мое имя – Катиль. Я могу работать.
Вест посмотрел на нее сверху вниз, готовый высвободить руку, однако выражение ее лица кое-что напомнило ему. Никакой боли. Никакого страха. Пустые глаза, безжизненные, словно мертвые.
Арди. Кровь на ее щеке.
Вест сморщился. Воспоминание было подобно ране, которая никогда не залечится. Жара становилась невыносимой, все тело изнывало от неудобства, мундир наждаком терся о липкую кожу. Надо поскорее выбираться из этого кошмарного места.
Вест отвел глаза, покрасневшие от дыма.
– Ее тоже, – хрипло приказал он.
Лорсен хмыкнул.
– Вы шутите, полковник?
– Поверьте, я совершенно не в настроении шутить.
– Умелые работники – это одно дело; понимаю, что вы в них нуждаетесь. Но я не могу позволить вам просто взять и забрать тех, на кого упадет ваш взгляд…
Взбешенный Вест повернулся к нему. Его терпение лопнуло.
– Я сказал: ее тоже!
Если ярость Веста и произвела впечатление на коменданта, он не показал этого. Долгое время они стояли, уставившись друг на друга, а пот все стекал по лицу Веста и кровь громко стучала в висках.
Наконец Лорсен медленно кивнул.
– Ее тоже. Очень хорошо. Я не могу вам помешать. – Он наклонился ближе. – Но архилектор узнает об этом. Он, конечно, далеко, и может пройти некоторое время, прежде чем он узнает, но рано или поздно он узнает, даю вам слово. – И еще ближе, к самому уху Веста: – Возможно, в один прекрасный день вы неожиданно для себя вновь посетите нас, но уже для того, чтобы здесь остаться. Возможно, к тому времени вы подготовите для нас небольшую лекцию о плюсах и минусах штрафных колоний. У нас будет уйма времени, чтобы вас выслушать – Лорсен отвернулся. – А теперь забирайте моих арестантов и уходите. Мне надо написать письмо.