Жизнь замечательных лошадей

"Железный посыл". Повесть
"Похищение белого коня". Повесть
Рассказы

ISBN: 5-239-01683-6

Год издания: 1994

Язык: Русский

страниц: 383
формат: 84х108/32
тираж: 10000 экз.

В «Восходе», одном из лучших конных заводов нашей страны, стоит скульптура известного скакуна Анилина. Того самого Анилина, который словно ветер промчался по ипподромам Европы и Америки. Равных ему не было в СССР. Это на нем жокей международной категории Николай Насибов три года подряд завоевывал один из крупнейших призов — «Приз Европы».

ОН ОБСКАКАЛ БЫ ЛЮБОГО ДАЖЕ НА КОЗЕ

В истории советского конного спорта не было жокея более знаменитого, чем Николай Насибов, без преувеличения - легенда мирового уровня

В 1988 году футбольная сборная СССР прибыла в Кельн на чемпионат Европы. Быстро разместились в гостинице, и медслужба в лице Савелия Мышалова и Михаила Насибова отправилась в ресторан заказывать обед. Проходивший мимо хозяин отеля бросил взгляд на аккредитационную карточку на груди Насибова и остолбенел: "Вы не родственник Николая Насибова?" - "Сын", - прозвучало в ответ. Немец тут же собрал обслуживающий персонал и объявил: "У нас в гостях сын великого русского жокея!"

Николай Насибов родился в 1929 году в Мернеульском районе Грузии в семье богатого помещика. В 1933 году там установилась советская власть, пришли красные, отобрали у Насибовых все имущество, а отца расстреляли у обрыва на глазах троих малолетних детей. Через год, не выдержав страданий, умерла и мать, и трое ребятишек, старшему из которых исполнилось восемь лет, а младшему, Николаю, всего пять, остались сиротами. Родственники, боясь репрессий, не пускали их к себе домой, случалось, даже спускали собак. И Николай беспризорничал, ночевал на сеновалах, а бывало, и в буйволиных кормушках. Переболел черной оспой, воспалением легких, а во время эпидемии тифа его нашли на улице без признаков жизни и отправили в морг. Русская женщина пришла туда за своим сыном и увидела, как один из мертвецов зашевелился. Она забрала Николая к себе и выходила. Позднее уже взрослый Насибов в течение 12 лет регулярно посылал этой женщине денежные переводы, а она и не догадывалась, от кого они.

С 12 лет Николай пас табуны скаковых лошадей, эвакуированных на Куларский конный завод. Однажды еще с двумя взрослыми пастухами увел табун в горы, как вдруг разразилась страшная гроза. От разрывов грома лошади шарахнулись в сторону пропасти, и старшие послали подростка завернуть табун. Едва он отъехал от всадников метров на 200, как случился страшный разряд молнии, и оба взрослых пастуха сгорели заживо - даже стремена расплавились. А Николая судьба опять сберегла.

Война близилась к концу, и в 1944 году известный московский тренер Иван Фомин, приехавший выбирать лошадей для столичного ипподрома, обратил внимание на шустрого мальчонку. Спросил у директора: "Чей он? Хочу взять его жокеем". "Бери, - ответил тот. - Он ничей, беспризорник". Сначала Фомин с Николаем отправились в Пятигорск, где проходили первые послевоенные скачки. Пришли к директору тамошнего ипподрома. Оглядев 15-летнего паренька, тот заявил: "Будешь конюхом!" И услышал в ответ: "Я не за тем сюда приехал". "Ладно, - удивился директор, - есть тут у нас строптивая кобылка, никому не дается. Если завтра проедешь на ней во время скачек, пойдешь учиться на жокея, а нет - так уж не обессудь". На следующий день Насибов не только проехался, но и выиграл забег. А уже через год на Московском ипподроме стал обыгрывать признанных мастеров-жокеев, представляя конный завод "Восход" Краснодарского края.

Вскоре главком ВВС Василий Сталин принялся собирать под знамена военно-воздушных сил лучших представителей разных видов спорта. И Насибов в числе прочих звезд надел желто-голубой ВВСовский камзол, в котором начал выигрывать одну за другой барьерные скачки. Но душа его больше лежала к гладким. Василию Сталину очень нравился прекрасный жокей и скромный паренек. Сын вождя постоянно ставил Насибова в пример другим спортсменам, выделил ему отдельную квартиру в престижном доме на Песчаной площади, присвоил лейтенантское звание, хотя тот ни дня не прослужил рядовым.

Однажды, когда лейтенант Насибов нес дежурство в манеже, там появился главком: "Чего такой грустный?" - "Жена осталась в Краснодарском крае, рожать вот-вот должна". - "Почему раньше не сказал?!" Сталин тут же вызвал адъютанта, и уже на следующее утро Насибов вылетел в Армавир, оказавшись единственным пассажиром в самолете командующего. А спустя десять дней тем же манером вернулся в Москву.

Однажды Насибов разбился. На старте лошадь вдруг развернулась задом, он ее выправил и начал преследовать ушедших вперед, но был объявлен фальстарт, лошади остановились, Насибов в клубах пыли этого не заметил и врезался в самую гущу. В результате погибли две лошади, а сам жокей взлетел в воздух, как из катапульты, упал, ударившись о "канат" (бровку) и в бессознательном состоянии был доставлен в Боткинскую больницу. Василий Сталин тогда позвонил самому Иосифу Виссарионовичу, и тот распорядился выехать на место своему личному врачу, который и спас жизнь знаменитому жокею.

После смерти Иосифа Сталина все команды ВВС были расформированы, и Насибов вновь стал выступать в гладких скачках. В 1958 году в СССР поступило приглашение участвовать в дерби "Большой Вашингтонский приз". Побороться за этот трофей, который ежегодно разыгрывался на ипподроме в пригороде американской столицы Лаурелл, съезжались лучшие из лучших мирового конного спорта. Насибов вызвал восторг знатоков уже экстерьером своей лучшей тогда лошади - Гарнира. Американцы, видимо, предполагали, что в СССР скачут на владимирских тяжеловозах или лошадях Пржевальского.

Со старта Гарнир шел в головной группе, пока австралийский жокей Джекки Смитна вдруг на полном ходу не бросился наперерез фавориту - американцу Эдди Аркаро. Произошел жуткий завал, американца лошадь выбила из седла, и он повис на одном стремени. Гарнир начал перепрыгивать через кучу-малу, но, зацепившись, упал на передние ноги. Насибов чудом удержался в седле. Но когда Гарнир начал подниматься, то резким движением головы сломал нос своему наезднику. Насибов, заливаясь кровью, поднял лошадь и вдруг увидел рядом Аркаро, который вот-вот должен был рухнуть на землю. Рукой подкинул американца в седло, и тот резко рванул вперед, а наш жокей еще несколько секунд выпутывался из завала. Потом с большой группой он все же едва не нагнал выигравшего скачку американца и финишировал пятым. Победителя обступили журналисты, и первое, что они от него услышали, были слова: "Я выиграл этот приз благодаря русскому жокею!"

Американская публика сразу полюбила Насибова, и не только за благородный поступок, но и за высокий класс езды. Владелец лауреллского ипподрома мистер Каскарелла предложил ему контракт, пообещав обеспечить великолепными условиями для работы, виллой и автомобилем. Но наш жокей считал себя патриотом и настоящим коммунистом, а потому гордо ответил: "Я никогда на это не пойду, а вилла у меня и в России есть". В то время его семья ютилась в бараке рядом с конным заводом, и когда Каскарелла, приехав в СССР, попросил показать ему виллу Насибова, на помощь пришлось призвать КГБ. Там и родилась версия, что вилла Насибова находится в пойме Кубани, весенний разлив которой не позволяет туда добраться. Американец, естественно, не поверил.

Десять лет спустя, вновь оказавшись в Москве, Каскарелла опять захотел встретиться с Насибовым, и тот пригласил гостя домой. Но компетентные органы, осмотрев квартиру "богача-жокея", рекомендовали ему принять американца в ресторане.

Трижды подряд - в 1965-1967 годах - Насибов выигрывал в Кельне Приз Европы на знаменитом Анилине, воспитанном на заводе "Восход". Этого жеребца считают лучшим за всю историю советского коневодства. Насибов тщательно готовил выдающуюся лошадь и выступал на Анилине только сам. Жеребец был строптив и сильно "таскал" - удержать его было сверхсложно. А если лошадь вовремя не удержать по ходу скачки, она выдохнется на первом же километре. Насибова Анилин слушался, но после скачек у жокея руки отнимались. А однажды уже на старте Приза СССР, главного соревнования в стране, у него лопнул повод у удил. Насибов изо всех сил вцепился в уцелевший огрызок и доехал до финиша... первым!

Но в 1963 году имевшего всего два старта двухлетнего Анилина решили отправить на скачки в ГДР. Насибов категорически возражал, убеждал руководителей Главконеводства не делать этого, поскольку сам в это время должен был выступать в Скандинавии на другом жеребце. "Этот выиграет и без Насибова", - полагали наши деятели от конного спорта. С другим жокеем Анилин в ГДР в первый раз пришел четвертым, во второй - пятым. И только потом, в Кельне, уже с Насибовым в седле, произвел настоящий фурор, выиграв решающую скачку за Приз Европы.

На следующий год Насибов на Анилине уже считался фаворитом Приза. Даже несмотря на то, что за две недели до главного старта сильно разбился на скачках в Варшаве: лошадь сломала ногу и он на всем ходу перелетел через ее голову, получив сильнейшее растяжение шейных позвонков. Врачи рекомендовали два месяца провести в постели на растяжках, и полгода не садиться в седло. Но уже через две недели он вышел на старт Приза Европы. И, оторвавшись метров на 200, лидировал на финишной прямой, когда его стал настигать англичанин. Анилин уже успокоился, и заставить жеребца вновь прибавить в скорости было невозможно. Насибов шел по внутренней бровке, а соперник доставал его вплотную к трибуне. Финишировали они практически одновременно, и судьям пришлось прибегнуть к фотофинишу. Но на фотографии англичанина не оказалось - слишком приблизился к трибуне и не попал в объектив фотоустройства. Приз во второй раз присудили Насибову.

Легче всего Насибову дался третий выигрыш Приза Европы. Недоброжелатели не хотели пускать Анилина в Кельн, считали его уже бесперспективным, придумали, что у него больное сердце, и требовали перевести в производители. Тогда Насибов отправился к маршалу Буденному, курировавшему советское коневодство. Тот выслушал и сказал: "Коля, решай сам, только смотри, не подведи меня". Анилина не списали, и Насибов с ним вновь выиграл. Под проливным дождем наш жокей надел поверх голубого камзола полиэтиленовую накидку. Со старта он "поехал на класс": в переводе с жокейского сленга - возглавил гонку. При скачке на скорости накидка выскочила у него из бридж и стала громко постукивать на ветру. А лошади очень чутко улавливают любой шорох. Преследователи Анилина от непонятного стука тревожно шевелили ушами и не решались обгонять его. Так без борьбы всем гуртом и дошли до финиша. По возвращении домой Буденный распорядился выделить Насибову черную "Волгу" ГАЗ-21 в экспортном исполнении.

В 1967 году "болгарские товарищи" подарили генеральному секретарю ЦК КПСС Леониду Брежневу великолепного жеребца. Когда лошадь доставили на конюшню Московского ипподрома, Брежнев приехал взглянуть на нее. Ходил, похлопывал по бокам и был очень доволен. "А хотите, я вам свою лошадь покажу?" - предложил Насибов. И вывел Анилина. Генсек застыл на месте, пораженный красотой жеребца. "А этот-то лучше", - только и сказал сопровождающим. "Этот-то" больше миллиона долларов стоит", - проинформировал Брежнева Насибов. "Вы уж берегите, берегите его", - напутствовал напоследок глава государства.

За свою жокейскую карьеру Николай Насибов установил множество рекордов Советского Союза, выиграл 25 дерби, завоевал более сотни призов на различных международных конных соревнованиях.

Четвертую победу на Призе Европы он праздновал в 1978 году уже в качестве тренера, тактически перехитрив соперников. Но и тут не обошлось без накладки. Владимирова, лучшего жокея из конюшни Насибова, которого он готовил ехать на жеребце Адене, не отпустили из кавалерийского полка. Это впоследствии Насибов сумел решить проблему с призывом жокеев в армию. В гости к участникам международного конгресса по коневодству в Успенке, что по Рублево-Успенскому шоссе, пожаловали члены советского правительства. Министр обороны Андрей Гречко, восхищенный породистыми лошадьми, обратился к Насибову: "Есть ли у вас какие-нибудь пожелания?" Знаменитый тренер попросил освободить классных жокеев от службы в армии, поскольку там они прибавляют в весе и по этой причине заканчивают карьеру. Вскоре маршал эту проблему решил.

На главном российском дерби, предшествовавшем Призу Европы, Насибов послал Адена со старта первым, тот долго лидировал, но в итоге пришел только третьим, а первым финишировал Флоредон. Естественно, из двух лошадей Насибова в Кельне иностранцы признали фаворитом Флоредона, на которого к тому же сел хорошо им знакомый жокей Владимир Яковлев. А на Адена, который как раз и был подготовлен для победы в скачке, Насибов посадил никому не известного Александра Чугуевца. И произошло то же самое, что и в недавнем внутрисоюзном дерби, - только наоборот. Флоредон развил бешеную скорость, все отчаянно бросились ему вдогонку и выдохлись. А на финишной прямой Чугуевец на Адене обошел всю группу и финишировал в гордом одиночестве. На следующий день одна из кельнских газет предварила отчет о скачках огромным заголовком: "Русская лиса Насибов: 250 тысяч марок - галопом в Москву!"

Добавлю, что замечательный советский жокей неоднократно выходил победителем скачек в Осло, "Копенгагенской мили", Кубка Стокгольма, в общей сложности более 120 раз побеждал за рубежом, а у себя на родине выиграл более 600 стартов. Практически каждый его третий старт был победным.

Для того чтобы дать оценку лошади - перспективная она или никудышная, - Насибову было достаточно нескольких минут. Готовность лошади к соревнованиям он тоже моментально определял по внешним признакам - блеску шерсти, поведению: нервничает ли она, съедает ли весь корм или оставляет. Накануне дня скачек, если на "шаговке" (прогулке) лошадь начинает играть, беситься, подпрыгивать, радоваться жизни, значит, она в наилучшей форме. На дистанции Насибов очень тонко чувствовал скорость скачки - когда прибавить, когда держать лошадь, сохраняя силы для финишного броска. Были случаи, когда на одной и той же лошади он с разрывом в две недели ехал совсем по-разному, но оба раза выигрывал.

В СССР талантливых жокеев было много, но не многие могли справиться с режимом, необходимым, чтобы держать вес в пределах 50 килограммов. Насибов же был аскетом - не пил, не курил, избегал гулянок и ресторанов. При росте 171 сантиметр, чуть ли не гигантском для жокея, он весь сезон держал один и тот же вес, хотя давалось это нелегко. В бане парился до такой степени, пока на коже уже не пот, а соль выступала. Порой, возвращаясь домой, ничего не ел, а только смачивал водой губы. Часто рассказывал, что по ночам ему от жажды снятся водопады, рядом с которыми прошло его детство. Очень много внимания уделял физподготовке. Спать ежедневно ложился в полдесятого вечера, поднимался в четыре утра: в полпятого начиналась тренировка - пока на улицах мало машин и заводы еще не дымят. Так работают во всем скаковом мире, чтобы лошади больше дышали чистым воздухом.

Каждый год в конце апреля Насибов приезжал со своими лошадьми в Москву, а по окончании сезона, как правило, после двухмесячного зарубежного турне, отправлялся с ними назад в Краснодарский край, на "Восход". Несмотря на то, что война не позволила ему проучиться дальше шестого класса, он в совершенстве знал немецкий язык, на любом фуршете в Германии легко и весело общался с немцами, развлекал их нашими анекдотами. Мог объясниться и на английском, французском, чешском, венгерском, польском.

Николая Насибова нет с нами уже пять лет. В прессе о нем вспоминают редко, но в народе не забыли. Однажды знакомый Михаила Насибова поспорил с ним: мол, нынешние посетители ипподрома о его отце ничего не знают. Подъехали к кассам, подошли к первому встречному, покупавшему программку рысистых испытаний. Спросили: "Вы знаете Насибова?" - "Милые мои, - был ответ, - да кто ж его не знает! Посади его на козу, он и на ней выиграл бы любую скачку!"

Лучшая же память Насибову нынешние, уже российские победы питомцев конного завода "Восход", чей директор Владимир Красноприжий в нелегкие времена, несмотря на все сложности, сумел сохранить выдающееся поголовье скаковых лошадей.

Павел АЛЕШИН
https://www.sport-express.ru/newspaper/2001-09-10/16_1/