Записки у изголовья. Повесть о прекрасной Отикубо (сборник)

Наверное, с моей стороны было большой ошибкой читать полную версию записок знаменитой фрейлины японской императрицы. Надо было остановиться на урезанном варианте, содержащем самые занимательные высказывания и наблюдения придворной дамы. Но мы же не ищем легких путей я же не могла допустить, чтобы кто-то решал за меня, какие даны мне нужно читать, а какие можно и пропустить. Я решила, что мне нужно всё. И как же это было иногда мучительно и нудно. Честно, я до сих пор не могу понять смысла данов, в которых просто перечисляются реки, горы, храмы и много ещё чего. Просто приведен список объектов. Редко - с комментарием к одному из перечисленного, например:

Катасари - "Гора смущения", - любопытно знать: перед кем она так смущалась?

А в основном что-нибудь вроде такого:

Переправа Сикасуга.…

Придворная дама, фрейлина императрицы Тейси, дочь японского поэта Мотосукэ Сэй-Сёнагон написала свои "Записки у изголовья" на рубеже 9-10 веков. Об историческом контексте и подробной биографии этой японской писательницы лучше прочитать хотя бы в Википедии.

Эти дневниковые записи представляют собой заметки о различных событиях из придворной жизни фрейлины, забавные случаи, попавшие в поле зрения автора, наблюдения за природой Японии, списки предпочтений писательницы. Есть главы (по-японски - "даны") посвященные горам, рекам, равнинам, мостам, растениям, флейтам и т.д., которые представляют собой перечисления названий с незначительными оговорками (словно заметками на полях). Есть главы, посвященные симпатиям или антипатиям автора, например: "То, что наводит уныние", "То, что заставляет…

У меня вообще не было ощущения, что это бесценный памятник литературы. Не потому, что книга такая плохая, а потому, что вещи описываются совершенно обыденные - красота цветов, снег, отношения. Теми же словами эти вещи можно описать и сейчас, и это по-настоящему безвременное произведение. С другой стороны, описываются переплетения реальной жизни Сенагон и двора, где всё было далеко не гладко. Но эти описания такие поверхностные и... беззлобные, что ли? Мы мало знаем про тот исторический период, и с уверенностью можем сказать только то, что процветали интриги (как при любом дворе), и Сенагон вместе с госпожой попали в не самое приятное положение. Но в книге описываются бытовые вещи, довольно просто и скромно. Либо Сенагон тщательно фильтровала свои записи, либо была бесконечно спокойным и…

Это пожалуй не книга это набор ароматов ощущений. Своеобразный праздник хорошего вкуса. Флакон с концентированным японским средневековьем. Кажется что эта книга проста и незатейлива но на самом деле она ценее всего наследия Эпикура. Она учит ценить каждое мнгновение, каждый взмах ресниц красивой женщины, каждое облачко на на небе, каждго играющего в траве котенка. Жизнь так хрупка и неповторима , быстротечна и недолговечна как утренняя роса. Подлинно бессмертен тот кто проникается духом каждого мнгновения это всё что мы имеем и столь мало ценим. Великолепная книга !

Записки придворной дамы до сих пор не утратили свою актуальность.
По мере продвижения, я только и делала, что сохраняла цитаты.

Эта книга создает настроение, такое легкое и мимолетное, основного сюжета в этой книге нет. Быт описан постольку поскольку. Написано, конечно, хорошо... и передает ощущение загадочной восточной души, но какой-то особой информации нет... что читала что не читала, ничего не изменилось

Еще одна прекрасная книга для медленного чтения. Ее можно читать как отрывной календарь, по страничке.

Или как блог, который вела придворная дама, жившая около тысячи лет назад. Один пост за другим: смена времен года, настроения, размышления, бытовые сценки. Иногда пара строчек, иногда несколько страниц. То чистейший импрессионизм:

«До чего же прекрасна длинная ветка цветущей вишни в большой вазе!»

То драматический сюжет:

«Глупый пес набросился на кошку, а она в смертельном страхе кинулась в покои императора».

Вся средневековая Япония, быт и нравы императорского двора — в одной фразе, с которой начинается эта глава:

«Госпожа кошка, служившая при дворе, была удостоена шапки чиновников пятого ранга, и ее почтительно титуловали госпожой мёбу. Она была прелестна, и государыня велела особенно ее…

Да простит меня Милан Кундера – но это название относится именно сюда.

У меня с этой книгой особые отношения. День, когда она вновь появилась на русском, в изумительном переводе Веры Николаевны Марковой, завершил во мне целую эпопею – ожидания, предвкушения, приближения. Эта книга – о цвете лиловых накидок. И бумажном окне, за которым белеет рассвет – в час, когда поднимается с ложа любовник. О шагах в коридоре. Костяных гребешках. О прозрачной радости церемоний… Каждое слово ее отзывалось во мне благодарностью, и укладывалось так бережно, как тончайший старинный шелк… Я скупила когда-то полтиража – раздавая знакомым и незнакомым. Точно лакмусовые бумажки. Ее правда проста: Жизнь – это соучастие в красоте.

Так легко. И так трудно…

EZ

Классика японской литературы. Записки придворной дамы, опубликованные без её согласия. Удивительная книга позволяет нам погрузиться в мир Японии в середине хэйанской эпохи (IX—XII вв.). И до чего же увлекательно следить за происходящим, подглядывая глазами Сэй-Сёнагон. Её остроумие и наблюдательность поражают даже столько веков спустя. Природа человеческая за это время совсем не изменилась, и проглядывает несмотря на непривычные обычаи и декорации. Хотя кое-какие привычки и традиции могут и шокировать. Меня изумило отношение авторки к слугам и людям простым, не придворным. И в противовес этому чувству - восхищение сановниками и, больше всех, императрицей с императором. Удивляться тут, пожалуй нечему, такова была жизнь и ожидать от Сей-Сейнагон современных взглядов было бы странно. Но…

Забавно и грустно одновременно, что многие рецензенты здесь спешат сравнить главную героиню с Золушкой: как сильно доминирует в нашем сознании западноевропейская культура. Даже в Википедии, и то Золушка упоминается в первой же строчке.. Ну да это и не удивительно, конечно… Хотя, как по мне, две эти истории только в общем смысле похожи, если присмотреться хоть немножко (или лучше сказать – “почитать дальше первых четырех абзацев?”), то сразу видны различия (и нет, не только в именах, цвете волос и крое платья).

Западноевропейская Золушка принимала свалившиеся на нее неудачи как должное, Отикубо (яп. “каморка”) же как только начала осознавать несправедливость своего положения, так сразу же и начала жаловаться на свою жизнь в песнях. Очень по-японски.

“Напрасно путь я ищу, Чтоб навсегда…